Коротко фыркнув, девчонка пожала плечами и поставила
антисептик перед иностранным пациентом:
— Подумаешь... — Она тоже уселась на устланном
драгоценным мехом полу, быстро забравшись под пухлый полушубок. Но,
выглянув оттуда как из норки, стрельнула в стеснительного парня
глазками. — Тебя как звать-то? А то всё бегаем-прыгаем, а
познакомиться так и не успели!
Блондин, похоже, понял только то, что вопрос обращён
к нему. И с озадаченным выражением лица покосился в мою сторону —
видимо, в ожидании перевода.
Но девчонка сама поспешила внести ясность и ткнула
себя в грудь:
— Белла! — Конопатый пальчик тут же перенацелился на
иностранца. — А ты?
— Р-рихард... — Выдав ещё одну зубную дробь, парень
ответил как-то неуверенно. Словно на экзамене, к которому не
готовился. —
Л-ларсен...
— Да вы чё, издеваетесь надо мной, что ли?! —
Несмотря на возмущённый тон, на лице девчонки сияла искренняя, хоть
и озорная улыбка.
Но подобная реакция, похоже, окончательно сбила
блондина с толку. И пока он озадачено хлопал ресницами, я поспешил
привлечь внимание иностранца и указал на себя:
— Рик. — Переведя руку в сторону юного маэстро, я
продолжил знакомство. — Рикардо.
— А? Чего? — Чернокожий уроженец Кубани отвлёкся от
своего блокнота, где до того увлечённо пытался расшифровать то, что
мы смогли прочесть на моей кривой татуировке.
Из дюжины латинских букв, которые узнал наш глухой
приятель, можно было сложить целую кучу слов. Но в том порядке, в
котором они были зафиксированы на моей коже, бессвязная ерунда
получалась как при обычном, так и в обратном направлении
чтения:
«EIIDFI», — гласила первая строка. А
схематические изображения кистей рук во втором ряду означали ещё
шесть букв, — «COBCAG».
Прежде чем успокоить
Рикардо, я мельком заглянул в его потрёпанную книжицу. В данный
момент юный маэстро, похоже, пытался сопоставить эти буквы с
обозначением нот в буквенной нотации. Наверное, чтобы затем
попробовать узнать в них мелодию или песню. Но, судя по
наморщенному лбу паренька, дюжины нот для отгадывания мелодии было
маловато. Тем более, что, судя по его записям, буквы «I» и «O» никаких нот вообще не обозначали. Но,
возможно, указывали на какие-то особенности воспроизведения.
Рикардо косвенно подтвердил мои догадки, пробормотав глядя в
блокнот что-то про "ноль и единицу".