В Лес отряд
вошёл часа за четыре до заката.
Солнечные
лучи красиво пронизывали разноцветную листву, но вся эта красота
была лишь наверху. Внизу же, несмотря на роскошные блики, одолевала
жуть. Привычные соглядатаи не жались от страха, но сразу
напряглись, а взгляды стали ещё более цепкими. Мхяна, лекаря Вехна
и смотрящего Онта привычно затесали в середину. Говорить перестали.
На окраине Леса можно было столкнуться с хоёторцами. Это не то что
бы приграничная стража, скорее уж охотники, вылавливающие вражеских
лазутчиков. Хоёторцам тоже порой интересно узнать, что происходит
на заставе.
Осмотревшись, Лирка в который раз задалась вопросом,
как же можно эти земли победить и присоединить. Даже не народы, их
населяющие, а сами земли. Жадные до крови, пугающие, дикие, в
которых, казалось, невозможно жить.
Но хоёторцы
жили.
Взгляд
невольно притянулся к огромному краснодубнику, чья крона терялась
где-то далеко-далеко наверху. В его ствол мог спокойно поместиться
небольшой домик Лирки и ещё около сажени осталось бы под садик. В
складках рыже-бурой коры темнели густые потёки красной смолы, и
женщина, не удержавшись, сковырнула кусочек и сунула в рот. Зубы
мгновенно склеились, а по языку растёкся горьковато-сладкий
вкус.
Отряд
разбился попарно и начал пробираться глубже в Лес. Впереди шли
Хабдир, знавший окрестности вёрст на десять также хорошо, как саму
заставу, и лучший воин отряда Леший. Лирка и высокий тощий лучник
Сендар замыкали строй и невольно слушали злобные пререкания идущих
перед ними Нария и Ёриха.
– …вы
сапожком-то левее, ваша светлость, ступайте, а то там, звиняюсь,
сдох кто-то, – ядовито шипел Ёрих.
– За собой
следи, – сквозь зубы отозвался Нарий, – а то уже
вляпался.
Ёрих
привычно попался и приостановился, осматривая подошву.
– Да не, не
наступил.
– А
смердит, будто наступил.
– Ах ты… –
Ёрих замолчал, получив тычок в спину от Сендара.
От рыжего
действительно немного несло перегаром.
– Завидуй
меньше, – едва нашёлся с ответом мужчина.
Через пару
часов Хабдир остановил отряд и подозрительно
прислушался.
Шелестела
листва, где-то тихо журчала вода и потрескивали ветви. Оглушало
отсутствие птичьего гомона и шуршания лап. Лес был богат на
живность, и та вела кипучую жизнь в любое время суток.
– Кажись,
где-то жрало посадили, – заподозрил Хабдир.