Любили
местные колдуны и шаманы устраивать своим недругам
ловушки-сюрпризы.
– Так,
может, Тюп на него и нарвался? – решил Леший.
– Он мог, –
виларий пренебрежительно сплюнул. – А хаварий ему ещё мальчишку
отдал. Нет бы нам. У нас бы хоть дорос до того, чтобы у такого как
Тюп выжить. Так, Мхян, Онт и Вехна, остаётесь тут. Сендар, ты при
них. Остальные по одному расходимся в разные стороны и ищем жрало.
Глубже, чем на три версты, не заходим, – Хабдир строго посмотрел на
Ёриха. – И, Лирк, ты того… не жри ничего, хорошо?
Женщина
смущённо склонила голову набок, а мужчины сморщили лица в ухмылках.
Медведица внутри недовольно заворочалась, и Лирка почувствовала,
как встревожился подселенец, который ценил и уважал только её
зверя.
– Я пойду
первой, – тихо произнесла женщина и тут же бесшумно скрылась в
зарослях.
– Как
всегда, – недовольно мотнул головой Хабдир.
«Как
будто мы хоть раз съели что-то по-настоящему
смертоносное!»
Подселенец
негодовал.
«Им
самим бы два года вечно голодными быть, когда от слабости все лапы
трясутся, живот крутит, а внутри ещё один подселенец жрать
требует».
Игнорируя
внутренний голос, Лирка неспеша продвигалась вперёд и тщательно
осматривалась, выискивая следы другого отряда. Увы, но Лес очень
быстро зализывал чужие следы. Женщина осторожно переступила через
ручей – опасны его воды или нет, можно было увидеть только ночью –
и вышла на свободное от деревьев и кустов место.
«Давай
сожрём кого-нибудь из них!» –завёл старую-старую песню дух.
Лирка
настороженно замерла и прислушалась. Тихо шелестела багряная
листва, треснул надломившийся от ветра сучок. Ни шагов, ни
подозрительного шуршания, но она всей душой ощущала, что что-то не
так. Накатывал подмораживающий ужас, оседающий предательской
слабостью в коленях. Тишина всё больше угнетала, ни хлопанья
вспорхнувшей птицы, ни испуганного писка мыши. На полусогнутых
ногах девушка подобралась к кусту смертника и отвела его фиолетовые
ветви.
Трупно-синие заросли смертника заградительной линией
отсекали поросшую багрово-оранжевыми цветами поляну от высушенного
неведомой напастью пустыря. Серая сухая щетина травы, мёртвые
колкие ветви кустов и ссохшиеся, скрюченные стволы краснолипника.
Будто бы неожиданно пропали все цвета, кроме серого и
белого.
«Знакомая картина…»