Все-таки, Пашка, тебя прихлопнули, причем именно в этот раз! Но
если я подох, то почему еще мыслю?
Сперва я ощутил свое тело: оно было невероятно легким, только
голова болела. А еще на мне будто бы кто-то сидел. Потом пришли
запахи. Точнее один – запах весенней свежести. И наконец обрушились
звуки: детские голоса, шелест шин и шум мотора. Зрение не
возвращалось.
Я ослеп? То был не ядерный взрыв, и теперь я, обгоревший
обрубок, в больничке? Но – стрижи, шелест шин, голоса. И меня
кто-то оседлал – зачем?
— Да он ласты склеил, — проговорили хриплым голосом, меня
легонько ткнули в бок. – Вставай, гнида опухшая!
Меня, обгоревшего и слепого, взяли в плен на обмен? Бред. Проще
пристрелить. Но главное, почему ничего не болит, и откуда эта
легкость? Вкатили наркотики?
— Да ну его. Валим, а? – Второй голос был писклявым, как у
подростка.
— Харэ валяться, не ссы! – Пощечина наотмашь.
Пощечина? Меня взяли в плен боевые три-два-расы? Вдвойне
опасно!
Потом кто-то приподнял меня за грудки и приложил затылком об
землю. Совсем охренели – над раненым издеваться? Петушары! Я
попытался это сказать, но связки не слушались, и получился утробный
рык. Я собрал всю свою злость и ка-ак двинул того, кто так
бестолково сидел на мне. Хрясь! Похоже, попал в нос. И вот тебе еще
на! Поднявшись, я, хоть ничего и не видел, столкнул с себя
пленителя, скрутил руки за спиной и принялся вбивать его башку в
землю.
— Ах ты сучонок! – Последовал ощутимый удар по затылку, там
словно шарики за ролики заехали, зрение включилось, и я увидел
пленителя, которого бил: подросток лет пятнадцати с залитым кровью
лицом.
Недоросший мародер?
Но главное— я не в лесопосадке, где нас положили, а в каком-то
поселке, причем нетронутом войной!
Оскалившись, я повернул голову к тому, кто меня саданул по
голове: тоже подросток. Майка-алкоголичка, коричневые штаны на два
размера больше, подкатанные на лодыжках. Башка огромная и
квадратная, впалая грудная клетка. Мелкий отморозок вытащил из
кармана нож-складень, хотел выбросить лезвие эффектным жестом, но
не получилось.
Мысли пронеслись вихрем. Я знаю этих подростков, они досаждали
мне в детстве, и один раз даже обворовали и избили. И то, что
происходило сейчас, похоже на тот самый раз. Поселок – Николаевка,
где я жил до восемнадцати лет. Мой мозг, умирая, выдал картинку из
прошлого, и скоро поток воспоминаний оборвется. Но блин, до чего же
все реальное!