— Давай качаться, — предложил я.
— Так нет качалок. Даже гандбол закрыли. Так я бы с радостью, ты
же знаешь.
— А мы – на площадке. Перчатки боксерские у отца есть, он меня
кое-чему научил.
Про «научил» я, конечно же, соврал. Он меня научил снаряжать
гильзы и отливать дробь. Единоборства — память прошлой жизни. Но
перчатки действительно были, и я уверен, что отец мне их отдаст,
радуясь, что сын-тюфяк становится мужиком.
— Круто! – просиял Илюха. – Когда начнем?
— Да хоть сегодня после физры.
Прозвенел звонок, и мы побежали на химию на третий этаж и
обнаружили в классе вестника апокалипсиса.
На задней парте наблюдался Синцов, черная метка нашего класса,
прогульщик, курильщик и нюхатель клея. Он являлся раз-два в месяц,
сидел на двух-трех уроках на задней парте и исчезал. Иногда вставал
и, демонстративно зевая, уходил прямо посреди урока. Сегодня черную
метку получил, похоже, я, потому что Синцов весь урок сверлил
взглядом мой затылок.
Наверное, это должно было меня деморализовать и запугать, но я
даже вызвался к доске и получил пятерку, к удивлению химички, все
красиво и связно рассказав. Людмила Федоровна, наша химичка, была
замечательным человеком, но не могла донести материал, потому химию
не понимали, а зубрили. Похоже, после моего выступления кое-кто и
понял.
И вот прозвенел звонок. Синцов сразу подорвался, подошел к моей
парте. Илюха напрягся, я откинулся на спинку стула. Синцов
склонился надо мной и дохнул в лицо чем-то едким, химическим.
— Хана тебе, поросеночек! – Он осклабился, демонстрируя черные
зубы.
Я изобразил растерянность и страх, захлопал ресницами, словно
собрался заплакать.
— А что я сделал?
Вот теперь Синцов отвесил челюсть. Действительно ведь, разве
такой, как я, мог обезвредить двух гопников, которые к тому же
старше?
— Ты родился, — прошипел он.
— Ну, извини, — развел руками я. – Я больше не буду.
Девчонки на первой парте прыснули и сложились.
— Тебе хана, понял?
В зарождающийся конфликт вмешалась химичка:
— Синцов! А ну вон из класса!
Людмила Федоровна умела сделать зверское лицо, потому ее
боялись. Синцов направился к двери, указав на меня пальцем.
— Я же говорил, — вздохнул Илья. – У них один за всех и все за
одного.
К нам повернулась Гаечка и уверила:
— Я все слышала. Он тебе угрожал. Хочешь, схожу к директору? Ну
задолбали же!