Распрощались мы в начале седьмого. Перед тем, как отправиться
домой, я спросил у Ильи:
— Ты можешь разузнать адрес Лялиных?
– Вряд ли получится.
— А у тебя есть что-нибудь ненужное, но что ценилось бы?
Шоколадка тухлая или кофе невкусный. Выменяю на адрес.
Илюха почесал в затылке, кивнул.
— Есть один кофе, правда, начатый. Родителям не понравился, и
они не знают, куда деть: дарить стыдно, выбросить жалко.
— О! Пойдет. Давай его сюда.
Это был индийский кофе в жестяной банке, вонючий, в виде
светло-коричневого порошка. Наверное, где-то в подпольном цеху
шлепают, как сейчас — большую часть продукции.
— Зачем тебе Лялины? – повторил Илья. — Что ты собираешься
делать? Ну, с Лялиными? Побьешь им окна?
Я покачал головой.
— Ты не понял. Отец живет на две семьи, туда все лучшее носит,
на нас отрывается, а уйти ему не позволяет общественное мнение.
Мать доводит, нас лупит смертным боем. Если бы ушел, все выдохнули
бы с облегчением. Может, пожил бы счастливо хоть немного…— Я
прикусил язык, может, если уйдет, и не убьют его в той перестрелке.
- Поговорю с Аней, скажу, что я на ее стороне. Пусть идет туда, где
ему хорошо.
Илюха открыл рот. Закрыл.
— Ну, как знаешь. Что бы ни случилось, я всегда за тебя.
Я спрятал банку в сумку. Родители взращивали во мне гордость: не
проси никогда и ничего, не части в гости в Илье и не вздумай у него
есть – подумают, что ты побираешься и мы голодаем.
На самом деле они боятся, как бы чего о них не подумали, какой
позор для семьи! Надо держать лицо, хотя в поселке и так все про
всех знают.
А по дороге домой я прокручивал грядущий диалог с любовницей
отца. Это, конечно, не мое дело, он взрослый мальчик, но, похоже,
отец фатально заблудился меж двух женщин, так пусть хоть кто-то
будет счастлив!
Едва я переступил порог квартиры, как ко мне кинулся Борис,
вернувшийся из школы. Запрыгал вокруг восторженным щенком.
— Пашка, глянь, я «киссов» нарисовал. Только тушью.
Нормально?
Он с благоговением Пигмалиона указал на плакат, нарисованный на
куске обоев и расстеленный на столе, откуда смотрели четыре
разукрашенных рокера, а Джин Симмонс вывалил язык. Это была
отличная серьезная работа. Пропорции лиц немного нарушены, но такие
мелочи заметит только профи.
И ведь Борька мелкий совсем, ему тринадцать лет будет только в
ноябре!