Бросить курить она так и не смогла, но с самокруток она перешла
на трубку. Ей сейчас шестьдесят семь, в июле будет шестьдесят
восемь. Умрет она от старости, досматриваемая старшей дочерью.
Я помахал ремнем, представляя, как луплю гопников. Можно
использовать как маленький цеп, можно, как кнут. Противник не будет
представлять, что делать с таким оружием, и это главное его
преимущество. Главное – не дать схватить ремень. Движения резкие
хлесткие. Вот так! И вот так! Засвистел рассекаемый воздух. Чем
страшнее и эффектнее крутить ремень, тем больше вероятность, что
гопота испугается такого Шаолиня.
Это ведь для них игра такая. А когда становится больно, игры
заканчиваются. К тому же вся шушера жила в другом конце деревни, и
мы пересекались только в школе.
Скрипнула калитка – я замер, обернувшись, и обалдел, увидев
нацеленную на меня двустволку. Поднял руки, поздоровался. Ничего
опасного: просто дачный сторож, за его спиной маячит алабай. Как же
зовут этого деда? Не помню.
— Стою-боюсь, — сказал я.
— Шляетесь тут ни свет ни заря, — проворчал он, опуская
двустволку.
Я с вожделением на нее посмотрел. Мне бы такую!
Огнестрела тут у народа дохренища. Кто может, браконьерит, бьет
зайцев, фазанов и перелетную птицу. Ну а как еще выживать, когда из
мяса на прилавках – свиные копытца, а нормальная свинина стоит
нереальных денег?
— Извините. Мне срочно понадобился вот этот ремень.
Дед молча развернулся и потопал прочь. Следующим летом этого
деда вместе с двумя алабаями забьют арматурами наркоманы, пришедшие
потрошить дачный поселок. И брать-то тут особо нечего – лопаты да
алюминиевые тазы. Самое ценное, что они вынесли – самогонный
аппарат.
Дольше ковыряться было нельзя, и я побежал назад, застегнув
ремень на своей нетонкой талии. Я все надеялся, что гопота от меня
отстанет, как было в той реальности. Это война понарошку.
Почувствовав силу, они обычно отступали, для них все эти черные
метки – не более чем игра, тем более я — неудобная цель, живущая на
другом конце поселка, мы только в школе пересекались. Я-то их
помню, шакалов трусливых: только на слабых бросались, только
исподтишка.
Но чтобы они отстали, нужно сломать несколько носов.
Дома уже все проснулись, и сонные ползали по квартире. Я
проскользнул в ванную, принял ледяной душ и переоделся в школьное,
сменив свой ремешок на конкретный дедов. Прям аж испытать в деле
его захотелось. В умелых руках любой прут превращается в оружие, а
в неумелых и пистолет – бесполезная железка.