- Я пришлю тебе Ваську. Завтра… Не
жалей. Гоняй по всему хозяйству… Всю работу, какая есть, вали на
Васю. Навоз, дерьмо… Всё!... Я тебе сам доплачу… Угу. Понял… Завтра
приедет.
Папа эпично отключил звонок и потряс
телефоном перед моим лицом:
- Слышала? Поедешь завтра на ферму к
Петьке. На месяц! Он мужик старой закалки. Бывший военный. По
струнке научишься ходить.
- Посмотрим, - фыркнула я
скептически, скрестив руки на груди.
Можно подумать я не смогу обвести
вокруг пальца старого пузатого солдафона.
До дома, в котором меня ожидало
долгожданное для папы перевоспитание, водитель вёз меня больше двух
часов. Не видя последние полчаса ни домов, ни каких-либо еще
построек, мы с Беляшом непонимающе переглядывались, вероятно, оба
рисуя в красках, что нас может ждать в конце пути там, где уже
километров тридцать подряд нет ничего кроме деревьев, кустов и
иногда отражающей солнечный свет змейки-реки.
Наверное, леший и избушка на курьих
ножках.
Но, наконец-то, мы въехали в какую-то
деревушку, которая на первый взгляд показалась приличной и даже
красивой. Аккуратные домики, большая часть из которых коттеджи, не
вызывали страх или отвращение, они были чисты, ухожены и было
видно, что построены совсем недавно. Но и из этой деревушки мы тоже
выехали. И проехав примерно километра два по бездорожью и
поднимаясь и опускаясь по холмам и ямам, как в детском мультике,
остановились у здоровенного двухэтажного дома из круглого дерева, а
не из бруса, из которого были сложены домики в деревушке, которую
мы только что проехали.
- Приехали, - устало выплюнул
водитель, первым вышел из машины и, обойдя ее, открыл багажник, из
которого выгрузил чемоданы с моими вещами и корм для беляша – тоже
пару чемоданов.
Взяв притихшего Беляша на руки, я
тоже вышла из машины и с любопытством оглядела большой дом,
который, как ни странно, показался мне очень красивым, несмотря на
его внешнюю грубоватость и резкость линий. Большие окна, широкий
балкон на втором этаже, с которого, наверняка, открывался отличный
вид на реку и гору за ней.
Двор рядом с домом был украшен
цветущими белым и розовым цветом петуниями и лаватерой. Всё
выглядело органично, было видно, что за двором ухаживают, каждый
цветок сидит на своём месте, но вместе с тем казалось, что это
место дикое и не тронуто человеком.