Каштановая бровь мужчины слегка
дернулась, но более на лице не дрогнул ни один мускул.
- Пётр Зацепин, - поправил он меня
невозмутимо и проигнорировал протянутую в его сторону ладонь. Еще
раз смерил меня сердитым взглядом, развернулся на месте и снова
пошёл за дом, кинув своему помощнику. – Проводи ее в комнату.
Педро, блядь, Залупин…
Дожил до тридцати семи лет, чтобы
узнать от малолетки новое имя.
И какого хрена Вася – девчонка?!
Проходя мимо поленницы, всадил топор
лезвием в первое попавшееся полено. Зашёл на террасу и, сев в
кресло, взял со стола телефон, набрал знакомого, приславшего мне
неправильного Васю.
- Да, Петь? Уже проблемы? – нервно и
в то же время обеспокоенно спросил Михалыч.
- Уже проблемы, - подтвердил я. –
Какого хрена у твоего Васьки сиськи больше моей башки и коса, мать
её, до пояса?
- В смысле? – ошарашенный выдох. Вот
я сейчас охуею, если у Васьки это всё по дороге ко мне отросло. –
Ты чё, Петь? Я же тебе говорил, что у меня дочка.
- Когда ты мне такое говорил? – я
импульсивно рванул вперед и взял со стола зажигалку, начиная
постукивать ею по столешнице.
- Ну… - протянул Михалыч, усиленно
пытаясь вспомнить. – Да говорил я! Все знают, что у меня дочка.
- Кто «все»? Ты, когда говоришь
что-то кому-то, убедись, что тебя слушают, а не просто кивают,
чтобы ты отъебался.
- Так в чем проблема, Петь? Какая
разница, пацан или девчонка? Завали ее работой, которую для пацана
планировал. Пусть потрудится. Жизнь на вкус и запах узнает. А-то
привыкла, что ей всё на блюдечке. Ее проживание я тебе оплачу.
Стиснув челюсти, я понимал, что здесь
мне девчонка нахрен не нужна. Вся работа, какая у меня здесь есть,
не для городских цветов. Она уже к завтрашнему вечеру начнёт
плакать и проситься обратно к папочке.
- Чё молчишь, Петь?
- Киваю, - выронил я и бросил
трубку.
Откинулся на спинку кресла и поскреб
бороду. На втором этаже уже надрывался лупоглазый пердушонок
девчонки. Хрен поймешь, лает он там или храпит.
Резко встав с кресла, вошел в дом со
стороны террасы, скинул ботинки и поднялся на второй этаж, где
девчонка уже без моего помощника разглядывала отведенную ей
комнату.
Брезгливо, пренебрежительно.
Так и думал, что та Барби, которую
она разыгрывала у калитки, - напускное. В ее голубых глазах слишком
много бесов для того, чтобы она действительно была тупой и наивной
куклой. Похоже, кое-кто планирует меня хорошенько наебать, играя в
принцессу.