Но Алексис Коэрли больше не казался мне злодеем. Он
был… обычным мужчиной.
С тех пор каждую ночь я наблюдала за тем, как наш
пленник тренируется, а он… даже если он догадывался, что за ним
подсматривают, то никак не реагировал. Его вообще слабо волновало
всё, что происходит за пределами выстроенного им самим мира. Он
подчинялся указаниям моего отца, он спускался в столовую на
завтрак, обед и ужин — но он не проронил ни единого лишнего слова и
не заинтересовался ничем.
— Выбери цвет платья для помолвки, — сказал отец в
один из вечеров. — Твоей матери понравился бы лиловый, но я не
обижусь, если ты остановишься на цветах нашего
герба.
Мы общались только за трапезой, хотя даже это нельзя
было назвать полноценным общением. Отец раздавал команды, я
пыталась ещё спорить, но с каждым днем понимала, сколь бесполезно
это занятие.
Мне захотелось спросить, откуда отец может знать,
какой бы цвет выбрала мама? Нет ни одного портрета, где она была бы
изображена в лиловом — уж я выучила их все
наизусть.
— Я могу надеть платье, которое понравится мне
самой? — спросила язвительно.
Заметила на себе взгляд Алексиса. Он, по
обыкновению, молчал и никак не подавал виду, что хотя бы
заинтересован в разговоре. Его о цветах одежды никто не
спрашивал.
— Ты всю оставшуюся жизнь будешь носить тряпки,
которые выберешь сама, — отрезал отец. — Но это платье должно
отражать интересы семьи.
— Тогда просто ткни в ту ткань, которую я должна на
себя напялить.
— Думаю, так и сделаю, — разъярился
отец.
В последнее время он вспыхивал как спичка. Всё проще
было разозлить его и всё сложнее успокоить. Он на целые дни
запирался в кабинетах с приближенными, обсуждал какие-то планы,
рассматривал карты местностей. Кажется, он собирался сражаться с
Коэрли — хотя между ними и было выстроено шаткое
перемирие.
Возможно, я ошибаюсь. Меня он в известность не
ставил.
Сейчас я поднялась и, не говоря больше ни слова,
выскользнула из столовой. Отец меня не остановил. Через несколько
часов швея принесла одобренную им ткань. Лиловую.
Той ночью, как и в прошлые, я наблюдала за
тренировкой Алексиса. Моросил дождь, но мне не хотелось сбежать
домой. Словно близость к Коэрли давала хоть какое-то подобие
безопасности, пусть и призрачное.
Внезапно он застыл на месте, а затем развернулся и
сказал вроде бы в пустоту: