— Вы Степаныч?
Мой собственный голос показался мне
чужим. Только глухой не расслышал бы в нем панические нотки.
— Степан, — кивнул он. — Друзья зовут
Степанычем.
— Дайте мне ключи от Любашиного дома,
— попросила я. — Она сказала, что предупредила вас.
— Предупредила. — Темные глаза
Степаныча, или Степана, смотрели на меня изучающе и серьезно.
Вдруг в воцарившейся тишине разнесся
странный свист, и от неожиданности я вздрогнула.
— Чайник закипел. Давай я напою тебя
чаем, а потом отвезу и покажу дом.
У меня была тысяча причин не заходить
в дом к этому чужаку, не пить с ним чай, не разговаривать, но все
они застряли у меня в горле, а потому я последовала за Степаном и
переступила порог.
Я осторожно прикрыла за собой дверь,
но не стала её захлопывать. В доме пахло кедром, а воздух оказался
таким тёплым, что я тут же почувствовала, насколько замерзла, пока
шла сюда.
Вслед за хозяином я прошла в кухню.
Здесь было по-современному уютно. Окно-купе выходило на террасу,
почти такую же, что и с парадной стороны дома, только шире и
просторнее.
— Садись за стол, — не оборачиваясь,
сказал Степан. — Голодная?
— Нет, спасибо.
— Ну да, конечно. — В его голосе
слышалась ирония.
Он заваривал чай и нарезал хлеб,
кажется, действительно решив меня накормить. Я все ещё с опаской
смотрела на широкую спину. Настоящий сибиряк. Про таких говорят —
косая сажень в плечах. Огромный. Опасный. Но не настолько, как
он. Разве может быть кто-то страшнее
него?
Степан поставил передо мной большую
кружку чая, взял вторую себе, а на середину стола водрузил две
тарелки с нарезанным белым хлебом и колбасой. Рот тут же наполнился
слюной, и я поняла, что не ела уже почти сутки. Последний раз я
перекусила пачкой чипсов ещё в поезде на пути к Томску. Тогда мне
было не до еды — меня снедал страх. Однако теперь я почувствовала,
что голодна, и, словно в подтверждение этому, мой желудок призывно
заурчал.
— Ешь, не стесняйся, — пододвинул ко
мне тарелку Степан. — Пока больше ничем угостить не могу, только
недавно вернулся из тайги.
— Из тайги? — эхом повторила я.
— Да, водил приезжих на медведя.
— Вы охотитесь на медведя? — Я
наконец-то подняла на него глаза.
— Медведь, лось, кабан, пушные —
всего понемногу.
Я видела любопытный взгляд Степана.
Нет, не любопытный — проницательный. Мне казалось, что этот человек
все обо мне знает. Не только то, что могла ему рассказать Любаша, а
даже то, что я сама про себя знать не знала.