Мало кто их видел, а то бы подумали, что Март Вахрамеев того.
Дед – глава рода – точно не разделил бы его мечты… Наяву он и сам
никогда летающих машин не видел. Ни вертолетов, ни самолетов. Много
раз слышал про воздушные корабли рахдонитов. Живьем не наблюдал
даже издали, но говорят, что выглядели они иначе. А что там внутри
– не знал никто из мирян, на борт их никогда не брали. И вообще
немцы – чужаки в Мире, местных старожилов их дела не касались, и
небом кланы не болели, им куда важнее было крепко стоять на земле и
копать, вытягивая сокровища из ее недр. Проще говоря, большинство
вокруг смотрели не вверх, а под ноги. Таков был их выбор.
Что ж, теперь он один одинешенек на этой выжженной зноем земле.
Прилипчивая моровая зараза смертной косой прошлась по их некогда
многолюдной семье, оставив много пустых комнат. Почти половина
сородичей ушла на тот свет. Среди них и его отец с матерью, младшие
братишки, светлая им память... Две комнаты на четвертом этаже
башни, которые прежде занимала их семья, оказались в полном его
распоряжении. Больше некому было на них претендовать…
Никто не знал, откуда пришла эта зараза, но народу она в
городках по всему Миру выкосила богато. Клан Вахрамеевых пострадал
больше всех в Таре. Глава семьи – дед Маркел, суровый, глубоко
религиозный, отвергающий все новое, да к тому же и скупой до
крайности «упертый старый дурень», как про себя ругался на него
Март, отказался ставить вакцину, привезенную рахдонитами. Зато
молились они так истово, что едва лбы не разбивали.
После похорон Март не сдержался, в сердцах кинул главе рода
горькие слова укора, что зря отказался он от лекарств иномирных.
Дед в тот раз смолчал в ответ, только глянул недобро из-под седых
бровей. Но человек он был такой – ничего не прощал и не забывал. С
того дня и одним словом с пошедшим против его воли внуком не
перемолвился. Видно ждал, что неслух в ноги ему бросится, прощения
вымаливая. Но не таков был Мартемьян Вахрамеев. Сквозь зубы он
всякий раз твердил одно и то же: «Не дождешься, сыч старый! Моя
правда! Не за что извиняться. Как-нибудь обойдусь, прорвемся…»
Эта ссора лишила его и без того скромных перспектив на
благополучную жизнь. Оказалось, что никому молодой Вахрамеев не
нужен. А ведь взрослый уже, восемнадцать стукнуло, пора за ум
браться. Своих доходов не имея, жил он после смерти отца на подачки
от родственников, в семье ни к какому делу толком не приставленный.
Даже наоборот. Причина была понятная – опала дедовская. А если и
дали бы место, все одно не велика радость век в подручных у дядьев
и братьев двоюродных ходить.