Сначала слушали со вниманием, потом начали насмехаться. Пришлось
затыкать рты вместе с выбитыми зубами. Кулаки-то у него всегда были
крепкие. А как в пору вошел и оружие получил, так и вовсе
примолкли, разве что взглядами иногда показывали, так, втихомолку.
По всем параметрам выходило, что некомпанейский он человек… не
сдержанный, резкий, драчливый со сверстниками и совсем не ласковый,
не прилежный и не услужливый со старшими. Но вот Зотей, в отличие
от многих, никогда не шутил и не ерничал, уважал его душу.
- Надо с Белого камня доставку прикрыть, – огладил короткую,
русую, в густых завитках бороду, подбирая слова, и продолжил, – за
последние недели хорошо набралось, опасно там держать столько
добра. А людей, сам знаешь. Из тех, кто уцелел, все в разгоне, кто
по копанкам, кто на торг ушел, кто за хлопами гоняет. Так что и
твой час настал, Март.
Вот так, на безрыбье и рак – рыба, и «поперечный» характер Марта
за скобки вынесли. Мужчины в их роду всегда отличались особой
силой, крепостью и здоровьем. Никакие лихоманки Вахрамеевых не
брали! Все на них заживало само собой. Если не погиб, получив
ранение, пусть даже голова разбита, да так, что мозги из-под кости
и розоватой кровавой пены серели, обязательно выживал, а после на
свои ноги вставал. Так и говорили все кругом, мол, Вахрамеевы – они
двужильные.
На том дед Маркел и допустил промашку. Поверил, что сдюжит семья
и эту беду. Только чужемирная зараза оказалась сильнее.
- Ты по-быстрому давай. Возок уже запряжен, только тебя и
дожидаются.
- Ни слова никто не говорил…
- Понятно, – дернул нетерпеливо кучерявой головой Зотей. – Не
про то разговор.
Раз дело серьезное, надо было оснащаться от и до. Это на велике
по городским улочкам прокатиться до друзей или в школу можно без
защиты и двух-трех стволов. Жить, конечно, очень хочется, но всему
бывает предел. Ведь даже пистолет потянет, считай, целый килограмм,
про ружья и говорить нечего, по такой жаре их вес очень ощутим. Вот
только сегодня намечалась у него первая настоящая работа. Не
учебный, а настоящий, боевой выход. И сам Март бы не понял себя,
если без основательности подошел к снаряжению.
Потому прежде, чем выйти, он привычно накинул поверх легкой
брони (а другой у него и не было) старый, еще отцовский патронташ,
звонко щелкнул пряжкой, застегнув пояс с кобурой, в которой опять
же наследство от родителя – четырехлинейный[1] полуавтоматический
пистолет. Надежный и убойный. Который ни разу его не подводил. Сами
посудите. Свинцовая оболоченная пуля весом в десять с половиной
грамм – это вам не баран чихнул. Остальное следовало взять позднее,
прямо перед выходом на улицу, у Костыля в оружейке.