– Мам? – прошептала Ив.
Мать повернулась к ней.
– Я разбудила тебя, птенчик?
– Нет, я просто…
Она не знала, как закончить, поэтому встала и подошла к матери. Пристроилась на подоконнике, напротив. На мгновение ей почудилось, что мать плачет. Она никогда не видела, чтобы та плакала, и боялась увидеть слёзы. Но мать не плакала. Она просто сидела, опустив плечи, как если бы у неё закончились силы.
– Мам, – спросила Ив, – что происходит? Почему ты не хочешь рассказать?»
Материнский ответ был таким тихим, что Ив с трудом разбирала слова:
– Я хочу, Ив. Я очень хочу рассказать. Но если я это сделаю, всё будет напрасно. Всё, что я сделала, все те ужасные, непоправимые вещи, которые я совершила – лишатся смысла.
Ив не могла представить себе, о каких непоправимых вещах шла речь. В самом деле, что такого страшного могла совершить её скромная милая мама? Зимой она мастерила кормушки для озябших синичек. На праздники готовила печенье с мятой и раздавала соседской ребятне. И кто бы ни постучался в дверь их домика, знал, что там никогда не откажут в помощи. Мать была доброй женщиной. Иногда упрямой. Иногда замкнутой. Иногда излишне категоричной. Но всегда доброй.
– Ты не могла совершить ничего дурного, – решительно заявила Ив.
Мать только хмыкнула, будто говоря: ты меня не знаешь. Но Ив знала. Кого она знала по-настоящему, если не собственную маму?
– Ой, погоди, – Ив схватила со стула своё пальто, и, порывшись в кармане, достала кулон. – Вот, смотри, это я купила тебе. С днём Богини, мам.
Мать, не понимая, посмотрела на кулон, блестящий на ладони дочери. Прошло, наверное, не меньше полминуты, прежде чем она протянула руку и взяла подарок. Поднесла к лицу. Серебряное яйцо, размером с ноготь.
– Тебе не нравится? – осторожно спросила Ив, когда пауза затянулась.
Мать качнула головой, не сводя с подарка глаз.
– Он прекрасен, – она улыбнулась дочери, и всё же что-то было не так.
– Может быть, ты… его примеришь?
Мать кивнула.
Она расстегнула цепочку, на которой висел старый кулон, помедлила, затем быстро, освободила её и продела в ушко нового.
– Помоги-ка.
Ив помогла застегнуть цепочку, а потом мать обняла её, очень – слишком – крепко.
– Обещай мне кое-что, – шепнула она, и дождалась, пока Ив неловко кивнёт, – что бы ни произошло, ты должна помнить, что это правда. Каждое слово. Я люблю тебя больше всего на свете, и все, что я сделала, было только ради тебя.