– Так о чём вы подумали? – Осведомился Шанаэль, всецело сосредоточенный на глупо подрагивающем возле сеточки шаре.
– Чтение мыслей запрещено законом.
Шанаэль некоторое время не отвечал, щёлкающие звуки следовали один за другим.
– Только не здесь.
Он держал орудие двумя лапами.
Игроки изучили недокатившийся шар и понимающе кивнули друг другу с той интимностью, которую рождает борьба.
– Как, по-вашему, на что это похоже? – Передавая ход, спросил хозяин.
– Вы предлагаете мне игру в загадки?
Шанаэль поглаживал мазик, лежащий на плече.
– Что ж, это древняя и почтенная игра, ничуть не менее почтенная и древняя, чем та, в которой мой гость, как видно, неплох.
Всеволод прошёл два шага вдоль обода стола, вернулся и откликнулся:
– Похоже на небо с мерцалками.
Он пожал плечом:
– А можете вы представить, чтобы это выглядело иначе?
– Биллиард?
– Да, биллиард.
– Нет, не могу.
Дракон отдал игру.
– А, между тем, – проворчал сосредоточенный Шанаэль, – это могло бы иметь и другую форму, и другой цвет.
В такт словам он, словно вилкою котлеты, трогал шары и даже прильнул к сукну носом, водя горящими глазами.
– Да?
– Зелёный луг, к примеру… Прямоугольник выкошенного луга, вскормившего дюжину могучих быков.
– И клетки…
– Что? – Переспросил леопард.
Всеволод объяснил:
– Бормочу под нос.
– А…
– Нет, не могу.
– Что?
– Представить.
Всеволод смотрел на сложившуюся из шаров ковшеобразную фигуру.
– Значит, вы подумали…
Всеволод примеривался, натурально, школьник, и, когда фигуры не стало, вспомнил, что не удовлетворил любопытство хозяина.
– Что вы можете разорвать мне горло, а я не успею…
Шанаэль согласно кивнул мазиком.
– Дракон был бы неманеврен и даже нелеп в маленьком помещении.
Всеволод кивнул, как кивают лукавые дети – глубоко, чуть не стукнув подбородком.
– Вы проверили, в порядке ли ваш костюм или это знак согласия?
Шанаэль опустил мазик на плечо себе.
– Вот это фраза точно для любовного свидания.
Леопард потянулся другой лапой за мазиком, и тот свистнул отточенным концом в лоб Всеволода и пролетел почему-то у левого его уха. Что-то насмешливо звякнуло.
Оба помолчали. Леопард зевнул. Всеволод обернулся, опираясь мазиком на край стола.
Белое копьё покачивалось в стекле, по которому разошлась мишенью тонкая вязь трещин. Рядом, нетронутая, тускло сияла Бриджентис. Профиль Всеволода, повернувшего по-совиному шею, был обращён к неполному серебряному овалу.