– За старого Ярру, который сегодня умер, а с ним все-все старые счёты.
Он указал чашкою на окно, засим в потолок, глухой в этом помещении и превосходно оштукатуренный. Посреди – скромная лепнина, для семейной в три лампочки люстры.
Они сдвинули чашки, но Всеволод отвёл свою, не чокаясь, и леопард с довольным видом кивнул. Он не донёс сосуд до пасти и быстро спросил:
– Кто вас научил?
И присосался к чашке. Слышно было, как вино булькнуло в его глотке.
– Разное в жизни… – Ответил Всеволод, глотнув. – Случился перерыв в занятиях, обеспечивающих жизнь… вот и научился от безделья.
– Когда были безработным? – С пониманием спросил Шанаэль.
Он катал пустую чашку в лапах, будто намеревался запустить её в голову собеседника.
– Да.
Леопард ушёл к столику и с нескрываемым огорчением встряхнул чайник – тот опустел. Крышечка сердито прыгнула.
– Почему вы не спросили?
– Ярра? Это, верно, Орс – на вашем родном языке.
Леопард осклабился, шерсть неторопливо встала щёткою у него на загривке.
– Это старое название.
– Я так и сказал. Да?
– Ну, да.
Они вернулись к биллиарду, где тройка шаров в центре ждала их возвращения.
– Небо сегодня замирает. Далёкое Небо тоже. – Говорил Шанаэль, глядя машинально, как Всеволод ставит недопитую чашку на пол, выпрямляется и примеривается. – В этот летний томительный день всё движется медленнее. Мерцалки, металки и другие тела.
Он усмехнулся.
– Быки, например. Некоторые и вовсе замедляют ход.
– Быки?
Шанаэль принял очередь.
Удар, и шар закачался у сеточки.
– Орс, к примеру. Наш Орс.
– Так вы объясняете плохой удар? – Поинтересовался Всеволод.
– Завтра, – не обращая внимания на ехидство, сказал Шанаэль и оперся локтем на мазик, – родится новый Ярра, молодой… сродни всему молодому… вот, как вы… Он будет страшно силён, он будет страшен.
– Так выпьем за него.
Всеволод нагнулся за своей собственностью, показал недопитую чашку.
– Ни в коем разе. – Облизав нос и губы, объяснил леопард.– За него выпьем завтра.
– Значит, я доживу до завтра в деревне, где целятся в голову.
Глаза Шанаэля потемнели.
– Спросите у быков по поводу плохих ударов. И не дерзите так больше.
Леопард проникновенно глядел, как Всеволод, запрокинув голову, вылил в глотку вино.
– Вы дороги нам. Вы и госпожа.
Всеволод отнёс чашку на столик. Листок пожелтел и скукожился, багровея на глазах.