Не ведая страха и усталости, орки
упорно лезли на пики, не щадя ни себя, ни уж тем паче людей. Король
пригнулся, туча стрел накрыла и его башню.
— Нам некуда отступать! Некуда
отступать, слышите?! Сражаться до конца, держать строй! — прокричал
он, прекрасно понимая, что его уже никто не услышит.
Пикинёры, прекрасно проявлявшие себя
ранее в сражениях с наездниками всех мастей, не выдерживали
чудовищного давления орков, передние ряды были вынуждены бросать
основное оружие и орудовать короткими мечами в ближнем бою. Стрелы
нещадно прореживали как ряды лишённых щитов солдат, так и варваров
без доспехов: орочьи лучники не сильно заботились о том, чтобы не
попасть по своим. Как не пытались они спрятаться от ответного
залпа, просто заменяя убитых свежими силами.
Валеф ясно понимал, что теперь точно
всё. Без сомкнутого строя, без магической поддержки, его люди не
могли надеяться продержаться даже до наступления сумерек, которые,
впрочем, скорее играли на руку злобным монстрам. Раздав последние
указания, король спустился с башни. Ему хотелось погибнуть с
оружием в руках в гуще сражения. Пасть как настоящий герой, хотя
никаким героем Валеф, конечно же, не был.
Окружённый телохранителями, король
маленького северного королевства ринулся в бой. Он ни о чём не
жалел. Кроме того, что не успел попрощаться с Афелисом, с
сыном.
Из паренька вышел бы идеальный
наследник. Умный и справедливый. Отважный. Любой король гордился бы
таким принцем…
Увы, наследовать скоро будет
решительно нечего.
* * *
Афелис стоял, уставившись себе под
ноги, совершенно не обращая внимания на великолепный закат, с
художественного описания которого всегда начинались эпические
истории. Ему было всего двенадцать лет, но события последних
месяцев наглядно показали, что все великие саги, которыми его так
щедро пичкали, врали. Нет никакой романтики, когда весь мир рушится
в хаосе войны, одна за другой приходят скорбные вести, а вместо
героизма кругом одна паника.
Взрослые, до того расхаживавшие с
невероятно важным и всезнающим видом, выглядели теперь
растерянными, испуганными, да что там, откровенно жалкими
существами. Его учитель, который так вдохновенно рассказывал ему
историю мира, ставил Афелису в пример героев сказаний, как только
запахло жаренным, сник и с тех пор всё время ходил, втянув голову в
плечи. Главный кладовщик вздрагивал от каждого шороха, у казначея
постоянно тряслись руки. Властные женщины словно бы вмиг растеряли
всю свою красоту, их лица осунулись, всегда высокомерно вздёрнутые
подбородки виновато опустились. Слуги выполняли свои обязанности
вяло, часто подолгу застывая, будто в раздумьях. Ни грязная ругань,
ни грозные крики, ни даже порка не ускоряли, казалось бы, такой
привычный для подневольных работников труд.