— Просто я насекомых очень люблю.
***
Из подсознания вылезать было одно удовольствие, вроде как из
воды выныривать: давление на уши и светлое пятно приближающегося
реального мира над головой — вот и все побочные эффекты. В голове
царила приятная пустота, как после секса или хорошо сделанной
работы, медленно махали тяжелыми крыльями красивые бабочки, и
мелькали в полуоткрытых глазах чьи-то размазанные лица…
— …будешь чи шо?
Я пришел в себя — не самый приятный адрес. Продолжал надрываться
телевизор, в лучах искусственного света прыгали по экрану и
извивались полуодетые комсомольцы. Я валялся на диване, рядом
ворочался и мямлил чудесно излеченный Вася. В лицо ему цепко
вглядывалась баба Нюра, будто собиралась поставить диагноз по цвету
белков. Голова трещала, как ненастроенный приемник.
— А?
Внимание старушенции переключилось на меня.
— Та я той… казала — чай будешь? А вин як? Васечка?
— Живой, — сказал я хрипло. — И вроде бы даже здоровый. Спалил я
вирус, баба Нюра.
— Спалил — то дело, — согласилась бабка. — Як чума была в
пятьдесят втором, мы теж трупы палили. Бывало, вместе с хатами. А
бывало, целыми селами.
Я автоматически кивнул. После падения Фастовского артефакта в
сорок восьмом году, у нас тут некоторое время царило натуральное
декадентство, или, как его называли тогда, «НЭП-2». Ну, вы
понимаете: зачем строить автомобильный завод, когда можно вырастить
курицу размером со страуса и ездить на ней? Зачем обрабатывать
землю, если можно придумать себе тарелку с варениками? Зачем вообще
нужно государство, когда у тебя и так есть все, что только
можно придумать?
И когда в пятьдесят втором ахнула эпидемия, родившаяся из всего
одного, но очень сильного пожелания, противостоять ей оказалось
некому — госслужбы были скомпрометированы и неэффективны, а за годы
сибаритства население практически разучилось бороться с болезнями.
Выживали поодиночке и теми способами, которые работали.
Потом правительство все-таки сумело организовать Псионический
Корпус. Линия обороны окружала Фастовский артефакт и тщательно
отсекала все общественно-опасные мыслеволны, пытающиеся проникнуть
внутрь. Под воздействием артефакта псионики быстро деградировали,
обрастали мхом и начинали колоситься, отчего приходилось их часто
менять, но результат того стоил.