Что-то я ничего не успеваю, просто категорически… Ни разобраться
в истории со Светозаровым, ни нормально пообедать с девушками, как
обещал, ни на запланированную сто лет назад встречу с местной «Ля
Пиовра»… По какой-то идиотской причине я ношусь по магазинам,
исцеляю наложением рук и не могу сказать решительное «нет»
предложению, которое мне напрочь не нравится. Слабоволие, вот что
это такое. Я тупо следую за жизнью, а жизнь ходит по кругу… словно
ослик с завязанными глазами.
В этот момент я застыл. Ощущение было — как с ледяной горки в
прорубь лететь. То есть все уже и так не очень, но понимаешь, что
вот-вот станет хуже.
Грушевый сок стекал по руке струйкой нарастающей паники.
Твою мать!
— Малáя! — я ворвался домой, как татаро-монгольский захватчик,
разве что коня не хватало, такой приземистой коренастой лошадки… —
Документы мне готовь, я же в суд опаздываю!
Девушка выскочила из спальни, взволнованная, но деловитая: уже
даже с прозрачной папкой в руках. В комнате надрывался виниловый
проигрыватель: «Гуано Эйпс» настоятельно рекомендовали кому-то
открыть свои глаза и разум. Лаура, несмотря на свой облик
пай-девочки, искренне уважала панк-рок — наверняка еще один
артефакт из прежней жизни.
— Я как ты ушел в магазин вспомнила, сразу собрала все… но ты ж
домой не зашел даже…
— Тупой я потому что, — объяснил я. — Мартын уже в суде, небось,
обождался. Дядя Гриша дома, не знаешь? Я бы попросил подвезти,
автобуса полчаса ждать, ни хрена не успею…
— С утра еще уехал, — синие глаза огорчились. — Он на даче
теперь постоянно. Попробуй, может, такси?
— Так ведь цены ломят, спекулянты… ладно, посмотрим.
Кристи показаться на глаза не сочла возможным — то ли занята
чем-то была в комнатах, то ли вовсе не было ее дома. Сердце на
мгновение повернулось пустой стороной, солнце в небе померкло. Так
и шла наша непотребная жизнь: в триптихе «ешь, молись, люби»
никогда не оспаривалась только первая часть.
Я перевел дыхание, загнал мысли в пыльную подкроватную темноту,
а сам выскочил наружу.
По улице словно смерч прошелся — пусто, как на кладбище. Хоть бы
кого найти на машине: ведь знают меня и не отказали бы. Я жеребцом
рванул на Мокрянку, пробежал по Челюскинцам, взметая облака мелкой
щебеночной пыли. Нет, никого, как ни мечись, только на пятачке
рядом с автобусной остановкой скучал, поплевывая в небо, одинокий
таксёр. Я погремел в кармане мелочью и решительно шагнул навстречу
злой судьбе.