— Помощь нужна будет, Клим? — лейтенант шагнул ко мне и вынул из
внутреннего кармана кривые ножницы Купера.
— С чем это?
— Руки вскрывать.
— Окстись, болезный, — я закатал рукав и продемонстрировал
отсутствие порезов. — Я завязал с этой дрянью. Уже четвертый месяц
пошел, не слыхал, что ли?
— Думал, болтают. — Осип заложил руки за спину. — Зря ты так. У
нас в Грузии наниты употребляются исключительно широко.
— Справлюсь. Только сегодня утром вытащил из человека
ментовирус. Точнее, не вытащил, а выжег.
— Ну-ну. Ты это, не перенапрягайся. Вам это вредно, сердце может
отказать. А также геморрой и импотенция. Нам на инструктажах
рассказывали.
— В Грузии?
— Да везде. Пятнадцать республик — пятнадцать дружных сестер,
как в песнях поют. Ладно, сам значит сам, а я пойду тогда гуся
придушу.
Лейтенант утопал, забрав с собой Карпа — видимо, гусей было
много, целая стая. Организм готовился, рассчитывая будущий прыжок в
чужой умирающий мозг, и иногда словно пробуксовывал, выдавая в эфир
ахинею. Дана никуда уходить не стала, она уже присутствовала на
моих сеансах и знала, что не помешает.
— Она верующая была, — донесся до меня голос словно из другого
измерения. Мой взгляд застыл на распахнутых глазах (одном глазе,
второй был покрыт коркой крови и, возможно, не только ей). Там
что-то было. Что-то внутри, за пленкой небытия, накрепко
затягивающей все еще человеческое, слишком человеческое. — На теле
крестик был, а в бардачке нашли Библию.
— Религия — опиум, — сказал я бездумно, и это, как
другие слова в предыдущие сеансы (разные, каждый раз разные, вот в
чем беда), стало спусковым крючком, катализатором, запустившим
процесс. Триггером, если говорить научно. «О-пи-ум-м-м….»
Ум-м-м-м-м-м…
Я притронулся к желтому воску ее лба и провалился внутрь мертвой
женщины.
***
Внутренний мир трупов, в которых я был раньше, выглядел примерно
одинаково. Зарядка, в общем-то, не делает ничего
сверхъестественного, только насыщает мозг минимумом кислорода, да
еще теребит его слабым постоянным током. В этих условиях все, на
что хватает измученных клеток, это осознать себя в виде какой-то
каморки три на два, заваленной рухлядью, с дрожащей человеческой
фигуркой, которая плохо понимает, что происходит, и еще хуже дает
пояснения по делу.
Во всяком случае, так было в прошлые разы, когда я занимался
некромантией. А теперь…