Сначала вокруг была полная тьма, но стоило мне об этом подумать,
она словно разъехалась в стороны, отступив и истаяв. Я стоял на
мосту посреди огромного каменного храма, синеватые своды которого
уходили высоко вверх и терялись в полумраке, а бурые стены были так
далеки, что при взгляде на них слегка искажалась перспектива.
А мост… впрочем, возможно, это была платформа вроде алтаря,
только очень большая, сбитая из огромных серых каменных блоков,
щели между которыми заполняли булыжники поменьше. Разбавляли эту
гигантоманию песочного цвета колонны, украшенные резьбой и
орнаментом. На колоннах что-то неразборчиво сияло — то ли факелы,
то ли другие светильники.
И пустота. Ни души вокруг, только слабые отзвуки, вроде движения
на периферии глаза, когда неугомонный мозг сам генерирует данные.
Вот черт, а имя-то я забыл спросить…
Имя мне не понадобилось. Раздалось громкое, будто затрудненное
дыхание, сдавленное всхлипывание, и над мостом, где я стоял,
появился ребенок. Это была девочка лет двенадцати, лежащая на
спине, окутанная целых облаком светлых, как бы выбеленных волос.
Вот только росту в девочке было метров пять, а в воздухе ее
поддерживало множество длинных узловатых рук, вылезающих из-под
моста. Лицо девочки было плотно замотано белым платком, так что
разглядеть черты оказалось невозможно. Она парила в воздухе, как
человекоподобный воздушный шар, все еще продолжая хныкать.
— Грех… — услышал я среди рыданий. — Везде грех.
И как мне к ней обращаться, елы-палы? И как распутывать этот
явно искаженный, но точно сформировавшийся клубок? Сообщить, что
это ни разу не Царство Небесное? Представиться архангелом
Гавриилом? Твою мать, Осип, куда ты меня втянул?
Я сглотнул и сделал шаг вперед. Будем прямолинейны. Иногда
старые методы — самые верные.
— Кто был… — мой голос показался тихим на фоне развернувшийся
впереди стереофонии. Я откашлялся и сделал несколько глубоких
вдохов-выдохов. — Кто был с тобой в машине?
Ни малейшей реакции. Мне послышался слабый звук трения.
Поразмыслив, я сообразил, что это трутся друг о друга
многочисленные руки — на расстоянии чисто паучьи лапы.
Отвратительно.
— Я не хотела так… — донесся слабый голос. — Но один большой
грех лучше многих малых.
Нет, так не пойдет. Расшифровывать эту белиберду — спасибо, я
лучше зайду попозже.