— Это не каждая, — отрезала девушка. — Машина слетела с дамбы, а
там как раз пятая больница рядом — медики воткнули в башку зарядку,
так что мозг спасли. Женщина была за рулем, но пассажирская дверца
распахнута. Надо выяснить, кто был с ней в машине, и побыстрее —
батарейка в зарядке кончается, осталось часа полтора, самое
большее.
— Дотошная ты, — сказал Осип с уважением. Дана протянула ему
пакет с черешнями.
— Будешь? — Лейтенант скривился.
— Вот еще. Это ж полезное.
Я глубоко выдохнул.
— Давайте посмотрим на пострадавшую.
Пострадавшая лежала, натурально, в соседней комнате. Это над ее
трупом, надо думать, Дана плевалась косточками в пакет. А
единственным, что не давало этому измученному телу быть
окончательно причисленным к категории трупов, была штука, торчащая
в данный момент у него из черепа — зарядное устройство,
предотвращающее (точнее, оттягивающее) неизбежную смерть мозга.
Скверное зрелище. Жертвы автокатастроф вообще редко выглядят
хорошо, но тут ускорение и гравитация оттоптались на когда-то,
видимо, миловидной женщине по полной. Собственно, даже тот факт,
что это женщина, был неочевиден, и только из слов Даны я понял это
точно. Ну, еще платье было сильной подсказкой.
Изломанные, деформированные плечи, красно-белое месиво из плоти
и обломков костей на месте ног, желтушная кожа, порванная листовой
сталью автомобиля… вырезали ее с водительского места нещадно. И как
апофеоз торжества смерти над всем сущим — наискось торчащая из
нижней челюсти ребристая трубка зарядного устройства. Трубка чуть
вибрировала и низко гудела. И правда, батарейка садится.
— Сурово, — проговорил я. Показалось, что в этом холодном,
влажном воздухе остро не хватает чего-то. Человеческого слова.
Дыхания. Жизни.
— Да это херня, — Дана прикончила черешню и вытерла руки
простыней со стола. — Вот пару дней назад заправка взорвалась, тут
недалеко, на Шевчике. Погибло три человека, одного при этом
разорвало пополам. И вот эта половинка перелетела через забор,
упала на рейсовый автобус, пробила крышу и свалилась в салон.
Водитель как раз приступал к обеду.
— Компота, небось, он так и не дождался. — Лицо медленно
затвердевало в суровой гримасе, хоть скульптуру с меня лепи.
Отставить желание поговорить. Все желания — туда же. Начинается
работа, в которой придется очень тщательно фильтровать слова.
Правильно собранная фраза может вытащить весь разговор. А может и
испортить его навсегда.