Кузьма и Марья резко замолчали, испуганно переглянулись. Потом
слуга размашисто перекрестился.
— Стало быть преставился, царь то наш. Иначе звонить бы по всей
Москве не стали.
Мой взгляд зацепил утреннюю газету. И передовицу о печальном
состоянии здоровья Александра III.
***
Домохозяйка со слугой мигом испарились — побежали на улицу
узнавать новости, а я с трудом освоившись с поручнями колес,
подъехал к окну. Дождь уже закончился, даже выглянуло из-за туч
солнышко. Но ненадолго — почти сразу умотало обратно. Ненавижу
такую погоду — ни рыба, ни мясо...
Находился я на третьем этаже каменного дома, внизу кипела
городская жизнь — ехали по мостовой пролетки, шли пешеходы. Все
сплошь в старомодной одежде — сюртуках, шинелях, крестьяне носили
что-то вроде армяков. Ни одного москвича без головного убора!
Женщины в шляпках, многие еще и в вуалетках. На мужчинах — кепки,
котелки... Кино натуральное.
На перекрестке я увидел настоящего городового — усатого, с
шашкой-селедкой на боку. Делал он примерно ничего — прохаживался
туда-сюда, покрикивая на бегающих пацанов. Удивленно глядел на
церковную колокольню, подкручивая ус.
На всякий случай я себя ущипнул. Конечно, бывает и сложный бред,
с болевыми синдромами, галлюцинациями... Но явно не в этом случае.
Приоткрыл окошко, принюхался. Пахло дождем и... говном. Точнее
навозом, что производили десятки лошадок, едущих по улице. Судя по
оживленному движению, я очевидно нахожусь где-то в центре Москвы,
но где? Надо бы очень аккуратно разузнать.
Пока я размышлял над своей печалью, набат усилился, движение на
улице остановилось. Люди начали кучковаться, женщины вытащили
платочки. Городовой, придерживая шашку куда-то убежал, на
перекрестке случился натуральный затор — конке преградила путь
большая телега. Раньше такие называли «ломовыми».
Я закрыл окно, задумался. Это стопроцентное прошлое. Царская
Россия, конец девятнадцатого века. Лучше не придумаешь! Дальше
русско-японская война, революция пятого года, первая мировая,
революции семнадцатого, гражданская война, тиф, голод — один
беспросветный ужас для простого человека. Да и непростых за все это
время выпилят столько, что волосы шевелятся. Впрочем, до всего
этого надо еще дожить.
Внизу хлопали двери, я потрогал свои ноги, резко ударил по
коленям. Чувствительность явно снижена, но она есть! Значит, у нас
тут, скорее всего, компрессионный перелом позвонков и сдавление.
Или какое-то смещение. Хотя последнее вряд ли. Но это
восстанавливается. Это я знаю точно — все-таки закончил медицинский
факультет с красным дипломом. Аксоны могут вырастать заново, Дикуль
не даст соврать.