Мне стало неудобно, когда все взгляды обратились ко мне. Чтобы
как-то разрядить ситуацию, я предложил приставить к печке скамейку,
чтобы было удобнее пролезать в устье.
Арик с Ильёй сразу же подхватили ближайшую скамейку, и раздвигая
товарищей, придвинули её к шестку.
Баба-яга повернулась к Агафье Ефимовне:
– Давай, ты первая! Следом девки. Потом Даждьбог. После все
остальные. Влад последний. Не задерживайтесь! Помните! Промедлите,
и следующим может не хватить жара!
Агафья Ефимовна решительно наступила на скамью и на четвереньках
полезла в чрево печки, прямо в пламя, на пылающие угли.
Пламя зашипело, вспыхнуло, но Агафья Ефимовна двигалась не
останавливаясь.
Едва языки пламени сомкнулись за ней, как в печку с матом
ринулась Ритка. Следом с визгом – Марина. Потом…
– Мама! – пискнула Светлана и нырнула в горнило.
Я смотрел, как мои товарищи… Нет! Братья! Исчезают в чреве
печки, и понимал: никогда ещё боги и люди не были так едины! Мы –
настоящая дружина! Мы защитим этот мир, чего бы это нам ни стоило!
Даже ценой своей жизни!
Когда подошла моя очередь, Баба-яга задержала меня и
сказала:
– Неспроста Огонь ушёл из мира богов, и неспроста проявился
теперь. Помню его таким, как ты сейчас… Тот ещё задира был! –
Баба-яга вздохнула. – Но я своё дело исполнила. Огонь пробудила.
Теперь только от тебя зависит, что будет дальше.
Я уже открыл было рот спросить, какой он, мой дед, но тут Дёма с
разгону прыгнул в печь и ринулся в пламя.
Я попытался схватить котёнка, задержать, но куда там! Дёма
быстро исчез за языками пламени.
– Вот чертяка! – засмеялась Баба-яга и повернулась ко мне: –
Пора, Влад! Удачи тебе!
И я ступил на скамейку…
Я полз в раскалённом чреве и боялся наткнуться на обгоревшие
кости товарищей. Ну или упереться в заднюю стенку горнила… Однако,
под руки попадались только горящие угли, и утроба печи никак не
кончалась.
Моё тело, как губка впитывало огонь. Жар раскалённой печи оно
тоже забирало в себя. И гудело… Словно огонь в трубе, когда тяга
хорошая.
Как гудит в трубе пламя, я на самом деле не знал, но… знал
точно! Причём так, словно много раз слышал и по малейшим обертонам
мог точно сказать: какая погода на улице, какие дрова заложили и
даже какое настроение у хозяйки, растопившей печь. Это было странно
и обыденно одновременно.