– То есть, теперь вы нас отпустите? – на всякий случай уточнил
я.
– Лишние рты и заботы мне точно не нужны! Припасов не
напасёшься! – проворчала Баба-яга.
Она ворчала, а я был счастлив – все препятствия пройдены! Да, мы
ещё не дома, но… мы дома! Это – фантастическое чувство!
Потчевала нас привратница парным молоком и ещё тёплыми ржаными
лепёшками. И когда испекла? Вместе с нами не могла, а если при
предыдущем растапливании печи, то лепёшки остыли бы. Чудеса да и
только!
Я не забыл первый кусок и глоток посвятить богам: Чёрный. Леля.
Даждьбог. Жру вам во славу! Благодарю за то, что вы были и
есть!
…А потом по наитию сожрал и Бабе-яге. В конце концов, она
заботилась о нас, помогала.
После я откусывал от лепёшки, запивал из кружки молоком,
вспоминал родных и ощущал, как тело наполняется силой и
решимостью.
Я видел ошалевшие, но и словно живой водой умытые лица моих
товарищей, чувствовал с ними единство, и это было круто!
Но вот всё съедено. Надо бы идти, но мы продолжали сидеть, как
будто что-то ещё не завершено – не все слова ещё сказаны.
Наконец, Григорий Ефимович повернулся к хозяйке.
– Благодарствуем, матушка, на хлебе-соли, на заботе! Нам пора!
Напутствуешь ли, благословишь ли в дорогу? Может, службой какой
велишь отплатить?
Баба-яга задумалась. Но ненадолго. А потом вдруг подмигнула и
ответила:
– А сыграй-ка напоследок! Давненько я гусельки не слушала и не
скоро ещё услышать смогу.
Григорий Ефимович глянул на Дмитрия, тот метнулся за
инструментами.
Далеко идти не пришлось: гусли с гитарой были тут, в избушке –
их ещё вчера сюда принесли, едва хозяйка нас у моста встретила.
Надо же, только вчера, а такое ощущение, будто целая жизнь
прошла, и новая началась!
Парни раздвинулись, давая музыкантам и инструментам свободу,
Григорий Ефимович коснулся струн, извлекая звук, Дмитрий подкрутил
колки, настраивая гитару. Минутная тишина, нарушал которую только
дождь за окном, и…
Хоть я и ждал, когда начнётся песня, однако лёгкий наигрыш
вплёлся в музыку дождя неожиданно. Вплёлся легко, ненавязчиво,
словно бы стал продолжением, сроднился с дождём. А потом потихоньку
начал менять русло. Я даже не сразу это понял. Но в какой-то момент
ощутил, что дождь затихает, завеса туч уже не такая беспросветная,
а вскоре в небе и вовсе появились голубые оконца. И тогда зазвучал
голос – он так же естественно лёг на мелодию…