— Мне сначала почудилось, что кровь ужасно красная, а потом я
поняла, что подсохшая как будто, — девушка нервно дёрнула плечом,
отгоняя возникший в памяти образ. — Я же ведь за городом в усадьбе
росла. Сама коленки разбивала в кровь. Видела подсохшие ранки у
дворовых ребятишек. Да и Ольга такая синяя была, словно очень долго
пролежала. Но близко я не подходила, — она помедлила, собираясь с
духом, а затем спросила: — Думаете, она ночью пошла в уборную,
поскользнулась, упала и голову о раковину разбила?
— Élisabeth (3)! — строго одёрнула её Анна
Степановна.
— Я слышала, как другие классные дамы об этом говорили, — Лиза
обернулась через плечо на свою наставницу, а потом снова обратилась
к приставу: — Она ведь там долго пробыла, верно?
— Верно, барышня, — Шаврин прищурился. — Что ещё приметили?
— Ничего, полагаю, — задумчиво ответила девушка. — Я сама ужасно
испугалась. Да ещё Наталья рыдала. И Анна Степановна велела мне
увести Наташу обратно в дортуар, чтобы с ней припадок не случился.
Я так и поступила.
Лиза снова умолкла. Заметила в листках пометку о времени смерти
Ольги: между двумя и тремя часами утра. Ночью, значит. Оттого и
синеть начала. Потому что больше трёх часов пролежала.
— Дальше, пожалуйста, — пристав кивнул, побуждая девушку
продолжать.
— Дальше мы с Натальей Францевной возвратились в комнату. Я
усадила её на кровать. Потом дала ей воды. Попила сама. Из кувшина
наливала, — на всякий случай уточнила Лиза. — А потом увидела, что
Татьяна как лежала, так и лежит. Я хотела её разбудить, а она тоже
бледная, не дышит и губы синие.
Анна Степановна за её спиной перекрестилась и зашептала
молитву.
— Продолжайте, Елизавета Фёдоровна, — Шаврин одарил классную
даму хмурым взглядом, но от замечаний воздержался.
— Потом я сама в обморок упала, когда поняла, что Татьяна тоже
мёртвая. В себя пришла в лазарете. Мне дали нюхательную соль. Там
до сегодняшнего утра я и пробыла, — Лиза, наконец, решилась и
задала приставу прямой вопрос: — Думаете, это двойное убийство?
— Елизавета! — воскликнула наставница с явным возмущением.
— Анна Степановна, что вы в самом деле? — Иван Васильевич с
неудовольствием покачал головой. — Извольте не встревать в беседу,
— он снова обратился к Лизе: — Это тайна следствия, барышня.
Разглашать не положено.