Разумеется, некоторые смолянки полагали, что всё дело в
дворянском происхождении её воспитанниц. Якобы, Свиридова
побаивалась их влиятельных родителей. Отсюда и все поблажки. Но
Лиза с девяти лет знала эту женщину и понимала, что Анна Степановна
умела проявлять строгость, когда считала это уместным. Особенно,
если пребывала не в духе. Совсем как отец Лизы. И с годами эта
черта в ней лишь укреплялась.
Поэтому препираться Елизавета Бельская не стала. Она послушно
свесила ступни с кровати и принялась нашаривать туфли босыми
ногами.
— Доброе утро, ангел мой, — улыбнулась ей рыжая, жизнерадостная
Наталья, которая уже натягивала поверх сорочки халат.
— Bonjour, — Лиза сладко потянулась.
Ей удалось-таки отыскать вторую мягкую туфельку. Девушка бодро
спрыгнула с постели и подошла к окнам, чтобы поправить небрежно
раскрытые шторы. Лиза предала плотной тёмно-кофейной ткани красивые
складки, сняла бесполезную марлю от комаров, сложила её и водрузила
на подоконник аккуратным свёртком.
— Такой день чудесный, — заметила вслух Бельская, выглядывая в
окно. Туда, где раскинулся сад Смольного института. С их второго
этажа вид открывался просто изумительный. — Как думаете, нам
сегодня позволят погулять подольше?
— Было бы славно. Но это если Ермолайка сжалится и не оставит
после занятий, как на минувшей неделе случилось, — без энтузиазма
ответила ей Наталья.
Она расплела свои роскошные рыжие волосы, откинула их за спину и
побрела в ванную комнату умываться.
«Ермолайкой» девушки прозвали за глаза своего строгого учителя
химии, Петра Семёновича Ермолаева. Почтенный учёный муж преклонных
лет отличался удивительной нелюбовью ко всему женскому полу, как
думали институтки. Он постоянно заставлял их задерживаться после
занятий и до бесконечности решать химические уравнения. Твердил,
что все они беспросветно глупы и неспособны к учёбе, что,
разумеется, оставалось далёким от правды. В отместку девушки
прозвали его «Ермолайкой», как какого-нибудь кучера, привыкшего
понукать лошадей.
Лиза отвернулась от окна.
Три из четырёх кроватей, включая её собственную, были пусты.
Спала лишь Татьяна, отвернувшись к стене лицом. Так, что только
макушка да часть толстой русой косы виднелись из-под одеяла.
Ольга ушла в ванную комнату первой. Встала ещё, когда они спали.
Лиза даже этого не слышала. Постель подруги пребывала в
беспорядке.