Сердце её колотилось, как безумное, пока она едва ли не бегом
стремилась как можно дальше убраться от кабинета химии.
Ей сделалось ужасно тошно от мысли, что кто-то мог подозревать
её или других девочек. Что действительно убийца мог оказаться
человеком из института и дать яд умышленно. А версию со случайным
отравлением на уроке химии придумали, как наиболее правдоподобную.
Вот только с реагентами девушки никогда не работали, да и вообще
растительных веществ на занятиях не водилось.
Лиза свернула за угол на широкую лестницу. Стоило пойти в сад и
присоединиться к прогулке вместе с остальными, но она была уверена,
что у неё всё написано на лице. Ей ужасно не хотелось рассказывать
кому-то из одноклассниц об этом разговоре. Или делиться страхами и
подозрениями. Да и тетрадь по химии следовало отнести в
комнату.
С этими мыслями девушка направилась в коридор жилого крыла, но
на полпути к своей спальне оглянулась, потому что услышала за
спиной шаги. Чересчур громкие и быстрые для привыкшего к тишине
Смольного.
Блондин преследовал её.
— Елизавета Фёдоровна! — окликнул её молодой человек. — Не
пугайтесь, пожалуйста. Я вам ничего дурного не сделаю.
Лиза подумала о том, что преступники наверняка говорят своим
жертвам нечто подобное. Вряд ли они во всеуслышание сообщают: «Я
планирую умертвить вас наиболее жестоким образом».
Однако, девушка всё же остановилась и повернулась к мужчине. В
этот час жилые комнаты пустовали, но можно было закричать.
Наверняка её хоть кто-нибудь услышит. А убегать глупо. Но лучше бы
от солнца она взяла с собой не бестолковую соломенную шляпку, а
зонтик с острым наконечником.
Блондин тем временем догнал её. Он чуть запыхался. На ходу
смахнул упавший на лоб завиток чёлки. И остановился в двух шагах от
девушки, после чего отвесил ей короткий полупоклон.
— Вы меня, вероятно, не помните, — отдышавшись, произнёс он и
затем представился: — Меня зовут Эскис Алексей Константинович. Я
был обручён с Татьяной Александровной Разумовской.
— Отчего же, — Лиза окинула его внимательным взглядом. — Я вас
прекрасно помню, Алексей Константинович. Мы встречались весной на
Масленицу. И ещё пару раз мы пересекались в родительские дни, когда
вы навещали Танюшу.
Вблизи и без присутствия Ермолаева Лизе удалось лучше разглядеть
молодого человека. Траурно-чёрный костюм на нём явно был дорогим,
но галстук повязан чуть небрежно, а на правом рукаве отчётливо
выделялся светлый волос. Лошадиная шерсть, вероятно. Под
серо-зелёными глазами пролегли тёмные круги, свидетельствующие о
столь же дурном сне, как и у неё самой. В остальном он казался
безупречным аристократом со швейцарскими часами на золотой
цепочке.