Но по реакции мадам Эстли я сразу
поняла, что издевательства надо мной доставляют ей особое
удовольствие. Она расплылась в самодовольной ухмылке и уселась в
кресло у круглого стола. Мне тут же захотелось подскочить с места,
подбежать к этой фурии и отнять у нее своего ребенка.
— И пахнет она странно, — скривилась
карга, обнюхивая Офелию.
Только я хотела начать пререкаться с
этой невыносимой женщиной, как в зал вошел Кейдн. Весь такой
лощенный, с иголочки одетый, с идеально уложенной шевелюрой
каштановых волос. Сердце невольно замерло. Красив, молод и богат.
Все в этом мужчине было хорошо, кроме одного жирного минуса,
который он бесстыдно продемонстрировал, галантно впустив вперед
себя пышногрудую экономку. Паршивка картинно поправила декольте,
блеснула ослепительной улыбкой и отвесила глубокий реверанс
незваной гостье. А мисс Эстли очень любила, когда перед ней
расшаркиваются и заискивают. Айла сразу ее подкупила, забросав
старуху комплиментами, назвав наряд, от которого стошнит любого
нормального человека, находкой стилиста. Похвалила ее за
исключительный эстетический вкус и объявила о начале обеда. С ее
подачи по воздуху полетели приборы и столовая посуда.
В суматохе, появившейся с едой в зале
прислуги, я не сразу увидела, что Анаис подскочила к сыночку, но
зато отчетливо услышала ее жалобы.
— Вот, полюбуйся! Разве можно так
обращаться с дочерью? Понюхай!
Я едва не стукнула себя по лбу
физически. Спасла Элоиза, опустив свои мягкие ладони на мои
плечи.
— Держись, — шепнула она и развернула
коляску так, чтобы я хорошо видела дочь. Она кряхтела и хныкала,
ворочалась в одеяльце, а я вскипала от злости. Как же не вовремя
эта гадина заползла в наш дом! Я невольно покосилась на прилетевший
с кухни убогий графин с вином, но сейчас меня больше волновал не
его вид, а содержимое. Но я прекрасно понимала, что бокал за обедом
не спасет меня от схода этой лавины.
— Ей пора сменить пеленки, — Кейдн
отшатнулся от дочери, как от прокаженной, чем больно ранил мое
сердце. Ладно, ко мне охладел, но к кровиночке родной за что такое
отношение?
— Так займитесь! Что за бардак тут у
вас?! Элоиза! — вот и до моей сиделки гадюка добралась.
— Отдайте Офелию, я сама все сделаю!
— потянулась я руками в сторону ребенка, но свекровь
взбрыкнула.
— Еще чего! Три часа я тут ждать не
собираюсь, пока тебя поднимут в покои! И зачем только лестницу
портили этими убогими рельсами, если все равно как черепаха по ним
плетешься и без помощи подняться не можешь! — указала она пальцем в
приоткрытую дверь, за которой из коридора наверх поднималась
главная парадная лестница. Да, ради моего комфорта Кейдену пришлось
установить рельсы под колеса коляски, иначе из покоев я бы
выбиралась крайне редко. Даже без помощи Элоизы я имела возможность
хотя бы спуститься в холл. — Пора бы уже научиться ползать на
локтях. Я вот когда в госпитале послевоенном была, видела, как
ребята безногие ловко по полу ползают в столовую. Голод и не такому
научит! — расхохоталась старуха, а я лишилась дара речи. Посмотрела
на Кейдена, стараясь отыскать в нем кроху поддержки. Раньше он хоть
немного защищал меня от чокнутой мамаши, а сейчас я видела в его
глазах лишь жестокий холод. И стало так противно от собственной
никчемности, что захотелось сквозь землю провалиться.