— Вот, Владимир Иванович, —
презентовал меня собственному отцу заведующий отделением, —
извольте видеть! Молодой человек вполне неплохо себя чувствует,
проснулся, покушал, прошёл необходимые процедуры и... Антонина
Степановна! Я вас прошу! Молодому человеку строго воспрещается
любое волнение и беспокойство. А вы плачете! Может быть, накапать
вам волокордину?
Я обрадовался. Спасибо тебе, добрый
человек, заведующий отделением! Одним махом избавил меня от
объятий, упреков и слез, а кроме того — назвал имя этой шумной
женщины с химической завивкой. Мне, как сыну, знать имя-отчество
собственной матери просто жизненно необходимо! Значит, маменька моя
— Антонина Степановна, а папенька — Владимир Иванович. Как же
замечательно! Мир начинает проясняться и играть новыми красками!
Теперь — главное не забыть эту жизненно важную информацию!
— Не нужно волокордину, — объявила
маменька голосом человека, который долго, много и незаслуженно
страдал и готов страдать ещё. — Мы с супругом очень вам благодарны,
Борис Михайлович! Если бы не вы... — маменька всхлипнула, а Борис
Михайлович — заведующий отделением — склонил голову в знак
глубочайшей признательности.
— Да, товарищ Лейнер, — сказал отец
голосом официального докладчика. — Я присоединяюсь к словам жены.
За сына вам благодарность. И вообще, — отец сделал неопределенный
жест рукой, — отделение у вас, я вижу, в полном порядке.
Об-раз-цо-во-е! — Отец назидательно поднял палец. — Спасибо вам,
товарищ Лейнер.
Во время этой хвалебной речи, товарищ
Лейнер с самым кротким видом кивал, полностью соглашаясь с
оратором, мол, что есть, то есть, всё полностью заслужено.
— Можно сказать, отделался легким
испугом, — сказал врач с некоторым удивлением. — Мы тут
совещались... Даже сотрясения мозга диагностировать не можем. Можем
диагностировать аномально долгую потерю сознания, по всей видимости
— результат шока. Но ни сотрясения, ни ушиба головного мозга не
установлено. Несколько синяков, ссадин — пустяки, до свадьбы
заживет. В целом — повезло. Мы, конечно, проколем витамины и все,
что полагается, понаблюдаем еще, но мое мнение — все с парнем
хорошо.
Родители сосредоточенно слушали.
— Ты-то, Алексей, как себя
чувствуешь? — обратился наконец папенька и ко мне. Лучше поздно,
чем никогда, обиженно подумал я. Но вслух сказал: