Но вообще — положение моё незавидное.
Я знаю о многих будущих катастрофах и кризисах. И чего мне делать
теперь с этим знанием? Писать докладную записку в кровавый
КейДжиБи? Так и так, товарищ майор, довожу до вашего сведения, в
следующем году в Армении землетрясение будет серьезное, с жертвами
и разрушениями. Но это не точно, может оно через год, может я
перепутал. А потом начнутся волнения в республиках, а в 91-м,
товарищ майор, всё нае... в смысле — накроется медным тазом.
Аккурат в августе месяце, в двадцатых числах! В лучшем случае, эту
херню никто не прочитает. В худшем — прочитают, обратят внимание и
отправят подлечить травмированную голову.
Во время обхода меня, к слову,
посетила безумная мысль — открыться врачам, рассказать им о том,
что я прямиком из будущего прибыл, делайте со мной что хотите! Но
хватило ума сдержаться. Мысленно я похвалил себя за сдержанность.
Вот врачи бы меня услышали и отнеслись бы со всей серьезностью —
уехал бы на дурку, только в путь!
Ладно, решил я. Не буду
заморачиваться сильно. Буду решать проблемы по мере их
поступления.
А пока я разговорился с соседом по
палате. Оказалось, что зовут его Николай Петрович («Можно просто
дядя Коля»), занимает он ответственную должность в облисполкоме, а
сюда попал по причине сотрясения мозга, которое благополучно
вылечили («Врачи здесь отменные и кормят на убой!») и теперь
Николай Петрович собирается на выписку («Летом в санаторий поеду. В
Сочи!»)
Николай Петрович, оказывается,
неплохо знает моего отца, который — о чудо! — занимает довольно
влиятельный пост второго секретаря горкома партии.
— Деловой человек! — сказал он,
внушительно подняв указательный палец. — Светлая голова! Партиец
высшей пробы, настоящий! Кристалл! Сейчас таких мало!
— Давно знакомы? — спросил я, пытаясь
выведать об отце хоть что-нибудь.
— Ну как знакомы... — замялся Николай
Петрович, — по делу пересекались... А насчёт личного знакомства —
так где я, а где второй секретарь горкома...
Йес! Значит моего отца зовут Владимир
Иванович. А я, соответственно, Алексей Владимирович. Отлично. Ещё
бы фамилию как-то выудить.
— А дома-то, — Николай Петрович
заговорщицки понизил голос, — дома-то отец, наверное, суров?
Строжит?
— Строг, но справедлив, — устало
ответил я.
— Он со всеми так! — торжественно
объявил Николай Петрович. — Товарищ Петров — он такой, его народ
знает! Если с критикой, то всегда по делу! Нет такого, чтобы
загнобить человека или там из личных антипатий...