— Маркова невыносима, — без предисловий сообщила Ева. — Сегодня велела Роме явиться на отработку в девять.
— Но Соколов — староста, — сказал Никита тоном, каким произносят элементарные истины.
— Вот именно, — хихикнула Ева.
— Старосты не могут штрафовать друг друга.
— А, ну что ж ты сразу-то не сказал, — она показала язык, и Никита попытался взлохматить ей волосы.
Ева увернулась, поймала его руку и придирчиво осмотрела почти зажившие костяшки. Он не шевелился, как будто это могло превратить секунды в целый час. У нее были узкие ладони и длинные тонкие пальцы.
— К тебе Челси заходила? — обеспокоенно спросила Ева, усаживаясь сбоку на кровать.
— М-м, да, забегала недавно, а что?
— Она странно себя ведет в последние дни, — без обиняков сказала Елизарова. — Как будто злится на меня за что-то, но не признается и говорит, что все нормально.
— Я ничего такого не заметил, — тихо ответил Никита, прекрасно зная причину скверного настроения Маши.
— Значит, показалось, — вздохнула Ева и с удовольствием подставила нос чахоточно-бледному солнцу. Никита просто смотрел на ворох ее длинных волос.— Она, кстати, заказала себе резвого пегаса, на неделе должны привезти.
— Может, мне уйти из команды, — Никита сказал вслух то, о чем думал последние пару дней. — Челси это приносит куда больше радости, чем мне, так пусть она и будет в основном составе, а я в случае чего подстрахую.
— А у тебя не будет ощущения, что ты не все попробовал в Виридаре? — Ева склонила голову на бок. — Ну, пока была такая возможность.
— Считаешь, надо? — во рту пересохло. Сейчас они точно говорили о разных вещах.
— Ну, лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано, Ник.
Никита широко улыбнулся. Еле живое солнце чихнуло, и его лучи рассыпались по больничному покою, попав в глаза.
— Ты сама это сказала, Елизарова.
— Ну да, — Ева, разумеется, не поняла, что он имел в виду. — А чего не так-то?
— Все так, — Никита потянулся. — Ладно, я останусь, уговорила. Первый огнебол посвящу тебе, лохматая.
— Мне еще не посвящали огнебол, — мечтательно протянула она, пихая его в бок и укладываясь рядом прямо в туфлях.
— Ну и дураки.
Оба молчали минут десять — пока не распахнулась дверь и не ворвался Боря Вернер.
— Ой, — он словно натолкнулся на невидимую стену, увидев лежащих рядом Никиту и Еву.