И
тоже ушла, оставляя меня наедине со своими мыслями. Говорили мы на повышенных
тонах, так что теперь многие косились в мою сторону. С неодобрением. Девушки
заметно посмурнели, голоса и смех стихли. Своим разговором с Ильшари мы словно
напомнили всем здесь, для чего они носят ребенка, какая судьба его ждет.
Господи,
я ведь думала, детей продают бездетным парам. Это, конечно, ужасно, но все же
не так, как то, что рассказала Ильшари. Каково это, знать всем этим девушкам,
что их младенца, возможно, принесут в жертву. Или станут выкачивать у него
кровь, или циниш…
Про
циниш я вообще, если честно, пока ничего не поняла. Поначалу думала, что так
местные кровь называют, но теперь понимаю, что нет, это не так. Что же это
тогда такое? Ведь и бывшей владелице этого тела пришлось пройти через процедуру
донорства неизвестной мне циниш, после чего она умерла.
Да,
пора наконец перестать прятать голову в песок. Асана умерла, а ее тело каким-то
непостижимым образом досталось мне. Жаль только, что вместе с телом мне не
достались хоть какие-нибудь знания девушки. Ее воспоминания мне сейчас совсем
бы не помешали.
Эту
ночь я тоже решила спать на улице. Вчера меня никто не трогал, не одергивал в
этом моем желании. Ночью очень донимали насекомые – мелкие пакостники. Но лучше
уж я буду чесаться днем, чем задыхаться ночью. Сегодня мне очень нужно поспать,
восстановить силы, а вот завтра я планирую выбраться из этого места. Не похоже,
что за девушками слишком уж пристально следят, думаю, должно получиться.
Уже
устраиваясь на ночь, услышала тихий, приглушенный звук, что-то вроде стона,
только довольно глухого. Прислушавшись, постаралась определить, откуда исходит
звук. Поднялась, осторожно шагая по примолкшему лагерю.
Глухие
стоны издавал птеродактиль Аравия. Тарскони улетел вслед за гостями, зверь
Аравия остался один. Птеродактиль выглядел не слишком здорово, бока ввалились,
серебряные глаза казались тусклыми, буто потухшими. Он мотал головой из стороны
в стороны, явно стремясь освободиться. За прошедшее время я ни разу не видела,
чтобы Аравий его кормил или поил. Не то, чтобы я следила за мужчиной, но
кормление крылатого зверя, думаю, не пропустила бы.
Подойдя
ближе, но все же оставаясь на значительном расстоянии, с интересом наблюдала за
метаниями птеродактиля. Он же, словно почувствовав мой взгляд, замер и медленно
обернулся в мою сторону. Зверь снова попытался издать какой-то звук, но у него,
ожидаемо, ничего не вышло. Тогда наклонил морду вперед, вытягивая ее в мою
сторону. Шагнул раз, другой, но замер, остановленный цепью.