Появилась Лиза, а вместе с нею симпатичная девушка, одетая точно
также, но с большим, тяжело нагруженным подносом в тонких руках. К
тому, что уже было на столе, добавились новые вазочки и тарелки. И
не оливье и котлеты, какие-нибудь, а — жульен в металлических
кокотницах, бутерброды с черной и красной икрой, тонкие ломтики
буженины, кружочки сервелата, и заливная стерлядь. Меня интересовал
вопрос: за чей счет банкет? Конечно, подъемные у меня еще почти все
целы, да и «маминых» восемь червонцев греют душу, но за эту роскошь
я платить не собираюсь. Из принципа.
Мой вновь обретенный друг, видимо, заметил, как я смотрю на все
эти жульены и бутера, наклонился ко мне, прямиком через выдающиеся
прелести Марины, и прошептал:
— Нинель Яблочкину, директрису овощного на Комсомольской,
повысили до заведующей плодо-овощной базой... Вот она и
проставляется.
И в этот момент, словно в подтверждение его слов, к сцене
подскочил вертлявый мужичонка в синих, расклешенных брючатах и
оранжевой рубашке навыпуск, поверх которой болтался голубой
галстук. Он выхватил микрофон из рук солиста, только что
переставшего завывать про тех, кто ошибся и возвестил:
— Товарищи! Пр-рашу минутку внимания... Я понимаю, что вы
увлечены кулинарными талантами нашей Лизоньки, но сегодня мы гуляем
не просто так, мы гуляем по поводу!.. Сегодня мы поздравляем нашу
дорогую Нинель Кондратьевну, товарища Яблочкину, с ее новым
назначением... Пожелаем нашей Ниночке трудовых успехов на новом
поприще!.. Ура, товарищи!
Прозвучало веселое, но не слишком стройное «Ура», послышался
хрустальный перезвон сдвигаемых бокалов. Из-за столика напротив
поднялась худая и вся какая-то плоская мадам с длинным унылым
лицом, и принялась кивать, принимая поздравления сотрапезников.
— Давайте и мы выпьем! — предложил «автомобильный бог», разливая
по рюмкам французский «Camus», не спрашивая у присутствующих дам,
хотят ли они коньяку. Дамы не возражали. — Только не за эту сушеную
воблу... Не доросла она еще до того, чтобы Коленкин за нее пил... А
выпьем мы друзья за то, чтобы у нас все было, а нам за это ничего
не было...
И заржал, как конь. Я ничего против этого тоста не имел. Тем
более, что французский коньяк был настоящим — до паленого эта
страна пока не доросла. А накатив, тут же впился зубами в бутерброд
с черной икоркой, хотя не успел еще проголодаться после «Поплавка».
Да и вообще жрачка оказалась зачетной, а молодой и все еще растущий
организм Шурика Данилова таковой избалован явно не был. Директор
СТО не слишком-то тянул с тостами, и всего за два десятка минут я
накидался так, что уже всех готов был любить — особенно Мариночку.
Тем более, что та отнюдь не возражала.