— Максим! — услышал я девичий крик и
обернулся.
Ко мне бежала девушка в длинном белом
платье и с золотистыми распущенными волосами. Я не успел
опомниться, как она бросилась в мои объятия, схватила за шею и
жадно впилась в губы. Неплохое начало знакомства!
— Пойдем, скорее, — девушка схватила
меня за руку и потянула за собой.
— Куда? — я не был готов к таком
напору, поэтому заупрямился.
— Какой же ты недогадливый, — топнула
она ножкой. — На сеновал. Куда же еще?
Нет, я, конечно, еще тот сердцеед, но
все же предпочитал сам выбирать с кем спать. А эта девушка, хоть и
была довольно миленькая, не вызывала сексуального желания. Может,
именно потому, что сама вешалась. Я мягко освободился из ее объятий
и, отступив на шаг назад, спросил:
— Кто вы такая?
— В каком это смысле: кто? — еле
слышно спросила она и опустила уголки губ. Вот-вот заплачет.
— Дело в том, что ударился головой на
днях, — вновь повторял я заготовленное объяснение. — Поэтому плохо
помню людей, события, даты. Короче, всё.
— Сильно ударился? — вмиг
забеспокоилась она и потянула руки к моей голове. — Где больно?
Покажи. Может, сбегать до ворот и попросить медика прислать? С
головой шутки плохи. Вот дядя мой, Ипполит Валентинович, в детстве
с печки упал. Так дурачком на всю жизнь и остался. Нет, ты не
подумай: гены у нас хорошие, наследственных проблем с головой нет.
Это за ним недоглядели, недолечили и все – идиотом остался. Мама
говорила, что он до третьего класса доучился, а дальше не смог. Он
и до сих пор жив-живехонек. Любит радио ремонтировать и на охоту
ходить. Только ни читать, ни писать так толком и не научился…
— Девушка, — строго прервал я длинную
тираду. — Со мной все в порядке, а вашего имени я так до сих пор и
не услышал.
— Олеся я… Успенская.
Знакомое имя. Помнится, Миха что-то
про нее говорил.
— Олеся? Очень приятно! А я Максим
Богословский, — я протянул руку для рукопожатия. Она с удивлением
уставилась на нее, затем легонько пожала. — Так чем я могу быть для
вас полезен?
— Ничем, — пригорюнилась она. — Я
просто поздороваться хотела.
Я кивнул, развернулся и бодро зашагал
к дому, чувствуя на спине ее взгляд. Вот так-то, милая,
Богословский никогда не станет ручным и податливым. Еще ни одна
женщина не может похвастаться тем, что заарканила Паука.
Чтобы немного сократить путь, я
свернул с дороги на луг, сразу за которым стоял наш дом. Над густой
травой летали шмели и стрекозы. Солнце пересекло небо и повисло над
деревьями. Где-то вдали тарахтел трактор.