Зато беррийские газеты изумили меня до озноба.
Собственно, пройди они столичную цензуру, из них не осталось бы
даже заголовков, несмотря на то, что лютостью наша цензура не
страдает, и при ней какого только свободомыслия ни печатали. Но в
листках этих содержалось столько пороха, заложенного под
общественные нормы, мораль и право, что не нужно было даже искры,
они могли самовозгореться от собственного горячечного жара.
Одна называлась "Пламя народного гнева", другая "Народный
трибун". Я понял, что совершенно не представляю -- а что же
творится там, за лиловыми горами, если в газетах у них пишут: "Для
свержения узурпировавших власть земных кумиров, именующих себя
князьями и королями, сперва нужно свергнуть кумира небесного,
именуемого бог, тогда только человечество истинно освободится от
цепей и оков, и начнет новую жизнь", -- и: "Долой церковь, долой
разврат, который навязан нам посредством жен, детей и брака как
обязательный для человека; свободное человечество должно быть
свободно от страстей не по повелению свыше, а по строгости разума и
воспитанию через общество". Далее, между пламенными призывами к
свободе, я прочел якобы научные размышления о том, что лягушки,
например, как и другие насекомые, падают с неба взрослыми и
окончательно сформировавшимися, они могут затем размножаться в
воде, а могут зарождаться в облаках силами всемогущей природы,
следовательно, обязательной потребности в быте и семье у живых
существ нет, и учиться народной свободе и общественной пользе любое
существо, включая человеческое, должно без костылей из семьи,
самостоятельно, как только станет способно ходить.
Лягушки эти, причисленные к насекомым, и дети, учащиеся свободе
без семьи, почему-то впечатлили меня больше призывов свергнуть
земные и небесные власти, я даже вынужден был протереть глаза
платком, словно мне попал в них песок, а не слова.
Два года назад там, за лиловыми горами и еще дальше на
юго-запад, казнили на площади короля и королеву, а
несовершеннолетний наследник сгинул в тюрьме. Бежать далеко за
океан удалось только двум старшим принцессам, от которых сейчас ни
слуху ни духу, но за ними, по словам нашей прессы, были посланы
шпионы-убийцы. Потом в Иберрине последовательно казнили
аристократов, вождей переворота, пытавшихся стать новой
аристократией, купцов, ведущих нечестную торговлю -- ведь любая
торговля нечестна по определению, поскольку несет торгующему
выгоду, -- военных, способных установить в перевернутой с ног на
голову стране диктатуру, и кого-то еще, кого ловили там и
сям, через год все уже перестали понимать, кого именно, за что и
почему, да еще и наши газетные писаки многое перевирали, внося в
заграничный хаос свою лепту.