Новые газеты были не те, что вчера. "Глас разума" и "Тихий
мысленник".
"Глас" вещал про возврат к народу путем критического
самосознания. "Революция хороша, -- было написано там, -- когда
сменяется старый порядок порядком лучшим, порядочнейшим. Но хороша
ли она, когда сменяет порядок полным беспорядком, хаосом и
развалом? Уместно ли продолжать лить кровь на площадях, когда
Республика и так обескровлена гражданскими столкновениями, люди
голодают, хлеба не хватает, дороговизна ужасающая? Нужно искать
новые пути, свежую кровь, нужно вовлекать в водоворот Революции всю
мировую общность сознательных, грамотных людей, нужно закреплять
достигнутые моральные успехи, превосходство нового народного
сознания над старым монархическим и рабским, а не ежедневно
работать Кровожадной Машиной. Свободные люди должны идти и нести
свободу от монархического рабства по всей земле, не отвлекайте их
казнями от великих дел!"
"Мысленник" сумел удивить меня еще больше, хотя я считал, что
дальше некуда. В нем, помимо объявлений о продаже революционных
знамен и красных колпаков со скидкой, призывов вступать в Народную
Гвардию с последующей амнистией для согрешивших монархическими
идеями и аристократическими идеалами, была помещена огромная статья
"Что такое магнетическая свобода", из которой я понял только
глаголы, союзы и предлоги. На обратной странице ютилась некая
"Полемика на Манифест Механистов", где говорилось, что, женщины и
мужчины, безусловно, должны быть равно свободны в свободном
обществе, но первая свобода, которую получили от Революции женщины,
и первое равенство -- это право взойти в общем строю на эшафот и
положить голову под нож Машины. Прочесть "Мысленник" я успел,
обдумать -- нет, вернулась моя задержавшаяся прачка.
Между делом, отдавая сверток и деньги, я спросил ее, чем
занималась погибшая девушка -- на кого-то работала, у кого-то
училась? Ее приемная мать посмотрела на меня подозрительно. Я и
стоил того: второй день не успокоюсь, прихожу с одним и тем же. К
тому же, сегодня взял с собой черный плащ, так как утром было
свежо.
-- Зачем вы спрашиваете? -- задала она мне вопрос.
-- Я некоторым образом могу похлопотать, чтобы ее могилу
перенесли из-за ограды на кладбище.
-- Что вы колдун, я знаю, -- сказала она. -- Кроме того, что вы
колдун, вы кто?