-- А вы сильны, -- жал мне локоть майор, когда мы возвращались в
дом вдовы. -- Отдать вам должное, мастер Тимо, вы сильны! Видит
бог, я не подозревал в вас такую серьезную силу! Надо же! В
аннидорском братстве обычно греют самомнение колдуны
послабее, кто сильный, те едут в города побольше!..
-- Пустое, -- отмахивался я. -- Случайность. Акустика хорошая,
отразила заклинание.
Душечка гордо вышагивал за нами следом, он нес мой плащ и трость
в то время, как я держал на руках собаку. Еще дальше, на
некотором почтительном расстоянии от нашей троицы, плелись
любопытные. Отныне в Бромме я прославился наверняка. Я и сам не
подозревал в себе подобных эффектных талантов. К тому же, я не
уверен был, что публика, включая майора, видела то же самое, что и
я. Слышала -- тем более. Поняла -- и подавно. И сам я сейчас вовсе
не уверен, что не начудил сегодня чего-то непоправимого,
неравновесного и неправильного. В конце концов, мой первый призрак,
а я устроил такое представление. Да и майор хорош. Я в нем подобных
талантов и подобного бесстыдства -- сквернословить на соборной
площади при большом стечении народа -- тоже не подозревал.
Даже для пользы дела это в моих глазах странно. Но они с Душечкой
горды собой и за меня. И уверены, что я справился с заданием
братства, а я их не разочаровываю.
Может быть, пока не привыкнут, всем новичкам не по себе, но мне
кажется неверным вот так упокаивать призраков. Сначала
обругать, потом разорвать на части. Пусть в неупокоенных другие не
чувствуют следа жизни и не видят душу, но я-то... Это не подвиг.
Мне совестно. Двадцать далеров я ей обязательно отдам. Долг
совести.
И что-то мне нехорошо. Попозже допишу, что было с нами
дальше.
* * *
Сейчас я немного пришел в себя, переоделся, согрелся,
отхлебнул из великодушно оставленной мне майором фляжки его зелья
храбрости, и возрожденное мной к жизни чудовище больше не орет.
Спать не могу. Поэтому закончу день, а то потом не вспомню, что как
было.
Я выспался днем, вечерним своим выступлением под стенами собора
собрал под окнами вдовы толпу -- для Броммы человек
двадцать-тридцать, несомненно, толпа -- и остался голодным,
поскольку ужина в доме вдовы не подают, и кухарка со служанкой
после обеда запирают кухню и кладовые.
Пути в столовую или в кабак были для меня заказаны, а есть
хотелось. Я, недолго думая, решил осуществить сразу несколько
планов в одном: сбежать от любопытных черным ходом, поужинать у
Фалька за городом, посмотреть, чем занято наше разбойничье войско
на постое (в прошлое посещение я никого, кроме самого Фалька, в
лагере не застал) и, может быть, дойти до замка ночью, чтобы узнать
побольше о загадочном профессоре, к которому ходят те, кто может
его заинтересовать. Дело-то я не сделал. И не хотел в этом
сознаваться, так мною были горды окружающие меня люди. Жестоко было
их разочаровывать, в меня поверили как в силу всемогущую. Я и решил
-- тихонько, без шума и помпы попробую закончить то, за чем меня
сюда послали.