Я протянул к старику руку, чтобы направить заклятье, но ничего
не произошло. Силы развоплотить его, даже просто изгнать за пределы
сна или хотя бы заткнуть, потому что по поводу отца он оказался
прав, у меня не нашлось. Кривляющийся призрак менял размеры,
надувался, таял, светился и на мгновение тускнел. Издевался надо
мной.
-- Лунное колдовство, -- сказал он. -- Луна -- наша сила, сила
некромантов. Все, что я делал, я делал в главные лунные дни года, и
умер я в такой же день. Поэтому я и мои Машины -- вечны. А ты
никто. Неуч. Бездарь.
Изо всего этого я сделал вывод, что сон был просто сном, а не
подлинным разговором. В голове моей смешалось -- профессор, газеты,
машины, лунные заклятья, моя неуверенность в себе и малые знания в
том деле, которым я занят. Эту путаницу я и увидел.
* * *
Сундук окончательно взбесился. Рычит не только на собаку, но и
на меня. Полнолуние близится, лунное колдовство набирает силу, и
сила эта недружелюбна. Забрать из сундука белье оказалось проще,
чем положить в него сверток с постиранным. Я попробовал, чуть не
остался без рук, повторить не рискую. Нужно как-то уговорить его.
Или переколдовать, но я не умею, и в тетрадке моей ничего о
противозаклятьях нет. Какая-то ловушка, как сделать -- есть, как
отменить -- ни слова.
Накапливаются дела, которые следует завершить прежде, чем я
покину Бромму:
-- расколдовать сундук;
-- ликвидировать кота (но это уже перед самым отъездом, иначе
вдова меня отравит или задушит);
-- упокоить нужный призрак.
Сидя на четвертом этаже за столом, я ничего не сделаю, нужно
шевелиться. Хорошо, что я не скрыл в сундуке деньги. Готов
поклясться, что сундук чувствует, когда его боятся или им
недовольны. Собачье чутье. Даже волчье. Святой водой его
побрызгать, что ли?.. Кто даст мне совет, кто научит, как быть? Мои
дорожные сапоги внутри, зато белье, которое следует убрать,
снаружи.
Мне не хватает школы. Чисто по-музыкантски не хватает. Здесь
меня настиг тот вопрос, который не давал покоя всю дорогу до Броммы
и даже некоторое время в Аннидоре, еще до нашего путешествия.
Записи мои сумбурны, я не определился, для кого пишу. Только для
себя, чтобы оставить память своим детям, или чтобы дневник мой
прочел широкий круг людей, мне вовсе незнакомых? Будем считать, что
это кто-то прочтет. Такое предположение немного убавит мне
откровенности, но все же объясню, что имею в виду.