Еле удалось договориться с хозяйкой, чтобы пустила Тоби в дом. В
доме, дескать, святой угол, а пес нечистое животное, ему нельзя.
Какие-то деревенские предрассудки. Только когда я сказал, что это
пес специальный – давить домовых крыс, с сомнением согласилась
пустить в сени.
С интересом наблюдал весь день, как Тоби делил моих спутников на
годных и негодных. Нескольких – Гвидо, Шолля и Марса, людей,
которые меньше всего нравятся и мне, – он откровенно невзлюбил. Он
не щерится и не гавкает, если кто-то ему неприятен. Он относится к
этим ничтожествам с великосветским презрением. Высшее проявление –
глядя надменно в глаза (научитесь еще делать это снизу вверх),
поднять ногу и помочиться на кустик: вот так мы и вас в следующий
раз, и это все, что мы о вас думаем. Потом нужно отвернуться, пару
раз копнуть задними ногами, и противник будет морально
уничтожен.
Душечку пес согласен снисходительно терпеть. К майору относится
суховато и слегка настороженно, что-то все-таки удерживает его от
откровенно презрительных поступков. Похоже, пес понимает, что майор
начальство, и соблюдает субординацию. Зато наш «лошадиный доктор»,
старый Фальк, любитель крепкой выпивки и страшных историй на ночь у
костра, записан у Тоби в доверенные лица. Лизаться к нему, как ко
мне, Тоби не лезет, на руки себя брать не позволяет, но виляет
старику хвостом, разрешает почесать шею или положить руку на
голову.
Брезжит конечная цель нашего путешествия – Бромма. До нее
осталось дня три пути, если фургон не будет сильно отставать.
* * *
Утром наблюдал необычное. Хозяйка, с таким предубеждением
отнесшаяся к Тоби вчера, кормила его свежим творогом и
приговаривала «хороший песик!» Объяснение лежало тут же – восемь
задушенных крыс аккуратным рядком. Нам с удивленным майором в
благодарность сложили в дорогу котомку: пироги, яйца, свежий хлеб.
Этот песик не только сам прокормится, но и хозяина прокормит, с ним
можно давать гастрольный тур по окрестным селениям. Теперь я за
свое будущее спокоен. Не сложится с некромантией и музыкой, уйду в
крысоловы.
До Броммы семьдесят миль. Будь у меня лошадь получше и не тащись
за нами телега с общим походным барахлом, я был бы там завтра, так
надоело волочиться со скоростью хромого обоза и ночевать как
попало. Я, правда, не знаю, в каких условиях мне предстоит жить в
Бромме, встретят ли нас по-дружески, надолго ли задержимся. Надеюсь
на лучшее. Хотя бы на возможность спать на простынях, а не на чужом
блохастом тулупе. Майор бодрячком, старые походные привычки. Наша
разбойная орда ночью чуть не подожгла хозяйский сеновал. Кто-то не
на месте выбил горячую трубку. Хорошо, что обошлось, успели
затоптать. Следы они уничтожили, но старый Фальк весь день ворчал.
Майор этого не слышал, а я почему-то знаю.