Но даже такого мысленного изображения хватает, чтобы пелена
ярости к мудаку застилала глаза. Руки сами собой сжимаются в
кулаки. Не позволю. На части, блять, порву.
Ревность душит — а ведь не считал себя подверженным подобным
чувствам. С другими девушками было всё просто: либо она со мной,
либо без меня. Никаких драм и, уж тем более, волнений по поводу
вьющихся вокруг мужчин. Да и Софа мне поводы не давала… Раньше.
Теперь я вот он, один на один с новым для себя чувством.
Знакомлюсь, так сказать. А оно поглощает. Не сразу даже улавливаю,
что входная дверь всё-таки отворяется.
Звук каблуков хреначит чуть ли не по мозгам. Даже с кухни
улавливаю шлейф духов Софы. Я, правда, терпеть не могу любой парфюм
на жене: мне гораздо кайфовее чувствовать её теплый и нежный запах,
напоминающий одновременно и печеньки, и весенние цветы. А духи эти
пахнут чем-то вызывающим. Хрен даже знает, чем. Какая-то подруга
дарила жене типа дорогой и шикарный флакон, который в основном без
дела стоял.
Меня накрывает одновременно и облегчением, что Софа тут, и
злостью: где была так долго и почему в таком виде? Мстить всё-таки
вздумала?
Прекрасно сознаю, что не имею сейчас право выплёскать клокочущую
ярость, которая по сути больше на абстрактного мудака
распространена. А потому так и стою на кухне, неподвижно, руками
опираясь на спинку стула и почти вдавливая её в пол. Дышу, призывая
себя к спокойствию. Но, блять, а если жена мне такое каждый день
устраивать будет?
Хотя уж лучше так, чем если уйдёт. Убедиться бы только, что
никого и вправду нет…
Софа наконец заходит на кухню. Уже разутая, в тапочках и без
пальто. Зато в платье и вправду коротком, бело красном, облегающем.
И макияж при ней. Губы особенно чувственно подчёркнуты.
Окидываю её взглядом, чуть ли не до боли сжимая челюсть, чтобы
не сорваться. Спасибо хоть лифчик надела.
— Ты что-то хмурый, — как издевается жёнушка, усмехнувшись явно
пьяно. — Остался без ужина?
Это она мне так напоминает, что обычно меня встречает с
горяченьким? Во всех, кстати, смыслах.
И что-то мне подсказывает, что я ни на какой из этих смыслов уже
не претендент. Мысль отзывается давящей тяжестью в груди.
— Я приготовил, — спокойно отвечаю, хотя как бы стол накрыт,
может и сама видеть. — Тебе. Сам не голоден.
Софа проходит вперёд, оглядывает стол с застывшей на губах
усмешкой. Да, здесь всё её любимое. Неужели не тянет совсем?