— Воу-воу, — хихикает жена. — И цветочки тоже мне? — она
поддевает рукой все пионы, при этом потянувшись к ним то ли
понюхать, то ли ещё непонятно зачем.
А возможно, даже специально так делает: роняет ведь их этим
неосторожным действием. Вода разливается по столу, задевая и ужин,
а ваза падает как раз в стейк, превращая его из красиво
оформленного наверняка в размазанный.
Сильнее сжимаю спинку многострадального стула, пытаясь не
реагировать на очередную выходку жены.
— Ты пьяна, — обозначаю на удивление спокойно, хотя внутри всё
ещё клокочет. — Где ты была?
— Где была, там уже нет, — пошатываясь, чему-то смеётся
Софа.
Насмешливая, холодная, дерзкая. А сама на ногах еле стоит. И в
глазах боль. Всё-таки легко разглядеть её за этим демонстративно
весёлым пренебрежением. И именно это позволяет мне держать себя в
руках.
— Это тебе, — протягиваю ей подарок.
Колебался с тем, чтобы отложить вручение до завтра, когда
протрезвеет. Но что-то мне подсказывает, что жена куда больше
играет пьяную, чем такая на самом деле. Выпила, да. Но её обычно
скорее срубает, чем развозит до подобного состояния. Парочка
бокалов хорошего вина — и спит Софа, как усталый наигравшийся
котёнок.
— Ага, — кивает равнодушно, бросив лишь один взгляд на тот самый
планшет, а потом положив его на стол, где вообще-то бардак.
Вода вот уже на пол стекает. Беру тряпку, вытираю всё сначала со
стола, потом иду за шваброй. Софа всё это время стоит, опираясь об
ближайшую стену. Глаза закрыты. Бросаю лишь короткий взгляд на
особенно маленькую и уязвимую сейчас жену в совершенно не
свойственном и не идущем ей образе. Эта девчонка безусловно горяча,
но для того, чтобы выглядеть сексуально ей совершенно ни к чему
одеваться подобным образом. Духи на ней вот вообще чуть ли не
рвотный рефлекс вызывают — причём любые. Эти ещё, наверное, не
худший вариант.
Заканчиваю с полами, поправляю цветы, снова наполняю вазу. Стейк
в порядке. Но лучше его поем я, Софе что-нибудь новое приготовлю.
Если, конечно, хочет есть. Миска с салатом не задета вот — лишь
тарелка.
— Поешь и ложись спать, — обращаюсь к жене, поморщившись ноющему
ощущению в груди. Опять это чувство потери… — Утром поговорим.
Софа открывает глаза, смотрит на меня пристально, а потом
усмехается:
— Когда придумаешь что-то более убедительное, чем про лифт и
присоску?