Бросив быстрый взгляд в окно, Ян заметил, как в небо устремилось
сверкающее золотом облако. Оно распространялось в стороны от бутона
и медленно стелилось на землю. Благословение для крестьян и
проклятье для его сестры — пыльца яркоцвета. Стоило ей только
попасть в нос Инь, как та исходила на слезы и сопли. Из-за недуга
сестра предпочитала вставать только к вечеру, когда вся пыльца уже
улеглась.
Ян убрал бамбуковую палку, что держала вертикальные ставни
раскрытыми, прикрыл окно. Так пыльца не потревожит сон Инь вплоть
до вечера.
Третье спальное место справа пустовало. Тайцзи опять пропадал
где-то всю ночь.
«Циновку он свернул и забрал с собой, значит, спал на улице.
Если ночью его не задрал оборотень, то от нагоняя дедули Цао лентяю
точно не уйти».
Ян достал из сундука брусок туши, размером с кулак, тушечницу,
два чистых листа бумаги и кисть. Аккуратно разложил всё это на
деревянном полу. Тушь, как его учили, он делал из сосновой сажи и
костного клея. Приняв упор лежа, Ян начал отжиматься на левой руке.
Правой рукой он налил воды на тушечницу и стал растирать по ней
тушь плавными круговыми движениями.
Как закончил, смочил в тушечнице кисть, убрал лишнюю краску и
принялся писать. Начинать день стоило с пробы пера. Не отрывая
кисточки от листа, парень записал два иероглифа, вместе они
обозначали слово «жизнь». Скоропись позволяло ему изливать на
бумагу всю страсть и желание. Размашисто, с толстыми штрихами и
небрежными линиями.
Рождение и судьба — два иероглифа в слове «жизнь». От рождения и
до смерти, человека ведет его судьба. Ян скривился. Он сложил лист
пополам и порвал ровно посередине, разделив на два слова. За
неуважительное обращение с бумагой учитель всыпал бы и ему.
После нехитрого ритуала пришел черед настоящей практики. Чтобы
не нарушать распорядок дня, его сначала нужно записать. Сегодня он
изучал написание иероглифа «мужчина». Тот состоял из двух ключей:
«рисовое поле» и «сила». Это прекрасно подходило для начала списка
дел.
Под заголовком «один», он обозначил работу в поле. Раз сестра
ещё спала, а Тайцзи опять куда-то улизнул, работать ему придется
вплоть до позднего вечера.
«Время пересадки саженцев, чуть запоздаешь с ним — и сбор урожая
тоже пойдет не по расписанию», — вспомнил он слова бабули
Чухуань.
Ян аккуратно выводил каждый иероглиф — тут уже не до
самовыражения. Когда первый пункт был записан, он согнул большой
палец и стал отжиматься на четырех.