Из-под потолка связкой вывалились
желтые кислородные маски. Почему-то, их появление напугало Настю
больше всего: раз маски, значит точно все, конец. Судорожно махнув
рукой, девушка поймала одну – удалось ей это лишь со второй
попытки, в первый раз пальцы беспомощно ухватили пустоту,
промахнувшись – и, как показывала стюардесса перед взлетом, прижала
к лицу, закрепив на затылке тугой резинкой. Вдохнуть, правда, все
равно удалось не сразу: легкие, словно обидевшись на полученный
предательский удар, наотрез отказывались впускать в себя
живительный кислород, но мало-помалу, с болью и хрипом, Настя
раздышалась.
Самолет между тем стремительно несся
вниз, к земле. Кресло под девушкой как будто исчезло – Настя
буквально висела в воздухе на широкой ленте ремня, казалось,
расстегнись он – взлетишь под потолок бешеным воздушным шариком.
Левой рукой девушка мертвой хваткой вцепилась в гладкий пластик
подлокотника, правой продолжала прижимать к лицу дыхательную маску,
как видно, подсознательно не доверяя до конца ее ненадежному
креплению.
Тем временем, салон заполнился
невесть откуда взявшимся туманом и густыми клубами пыли, которую
Настя даже сначала приняла за дым пожара. В воздухе ракетами
пролетали мелкие предметы, среди которых промелькнул даже тяжелый
металлический кофейник, спереди доносились крики – почти
неразличимые за всезаполняющим адским ревом, но от того не менее
жуткие. Холод сделался просто нестерпимым.
«Что ж, от судьбы не уйдешь, –
подумалось Насте – как-то даже буднично подумалось, не на разрыв. –
От одного теракта спаслась – сгинешь в другом…»
«Родителей жалко», – пришла следующая
мысль. Последние годы она не особо ладила с матерью и отцом, а
поступив в институт и переселившись в Москву и вовсе свела общение
с ними к минимуму, но родители есть родители…
Уже и страшно даже не было, просто
мучительно грустно и обидно – и что ей дома не сиделось? Нет,
поперлась куда-то с этим психом Артемом… Как знала ведь, что добром
это не кончится!
Внезапно падение как будто
замедлилось, по крайней мере, ремень уже не так болезненно впивался
в живот, а сиденье снова вернулось под задницу своей хозяйке. В
салоне, вроде как, сделалось самую малость, но теплее – хотя, может
быть, девушка уже просто привыкла к морозу. Настя скосила глаза в
иллюминатор: облака исчезли, на смену им пришла пестрая
чересполосица из распаханных, засеянных и сжатых полей. Земля, как
будто, уже не приближалась.