Впрочем, кого-кого, а Галю жалеть не
стоило. Если бы не ее предательство, все бы уже давно было кончено.
Нет, понять ее Олег мог: никому неохота умирать – это он по себе
знал. А тут еще Диля со своими увещеваниями… Нельзя было ей
позволять говорить с сестрой! Да, именно появление Дили стало
последней каплей, переполнившей чашу Галиных сомнений. Теперь Земля
обречена.
Олег прекрасно помнил, что и сам
колебался до последнего, но от этого только еще пуще негодовал на
Галю – видно, чтобы заглушить злость на самого себя. Ведь не
потрать он зря время, сделай все, что требовалось, сразу – и
никакая Диля уже не успела бы им помешать. Но он струсил. Назовем
вещи своими именами: струсил. И этим все испортил. Подвел Землю.
Подвел Инну.
Инна… Он видел, как ударом ее бросило
на пол рубки, но был уверен, что девушка жива. Должно быть, она
тоже заперта в одном из этих чертовых боксов. Возможно, стоѝт
сейчас вот прямо за этой самой стенкой! Олег уже пытался стучать –
и в стены, и в дверь, – но звук получался глухой, и ответа не
приходило.
Устав, наконец, маячить туда-сюда,
юноша тяжело плюхнулся задом на кушетку, и аккурат в этот момент,
словно только того и ждала, дверь бокса открылась. Олег поднял
голову: в изолятор вошел Мамаев. Оружия в руках у него не было, но
на пальце красовалось широкое офицерское кольцо – Олегово? Иннино?
Галино?
– Сидишь? – глубокомысленно
поинтересовался визитер.
– Нет, – буркнул арестант. – Марафон
бегу.
– Да, я видел, – усмехнулся Мамаев,
имея в виду, очевидно, безумные метания Олега в проходе. – Я
присяду? – и не дожидаясь испрошенного разрешения, по-хозяйски
опустился на кушетку.
Олег промолчал.
Не торопился завязать разговор и его
незваный гость. Когда безмолвие перевалило за минуту, юноша не
выдержал:
– Ну? Говори, зачем пришел, и
проваливай – мне еще остаток марафона бежать.
– Да вот, – развел руками Мамаев, –
все никак не могу решить, с чего начать. Как сформулировать, чтобы
вышло помягче… Ты же в полной заднице – ты в курсе?
– Мы тут все в ней по уши, и уже не
первый день, – буркнул Олег.
– Точно! – хохотнул Стас. – Но та, в
которой ты – глубже и чернее прочих. Сам посуди: «покушение на
убийство двух и более лиц» – что там у нас за это полагается? –
сунув руку за пазуху, он извлек оттуда хорошо знакомый Олегу
блокнот, некогда принадлежавший Гале, и отлистал несколько страниц.
– «Смертная казнь через выставление в шлюз», – прочел с выражением.
– Сам же сочинял, не отвертишься!