Рената
Оглянувшись последний раз на Муху, растворяющегося в дыму остаточного взрыва, я сбежала вниз по расползающейся насыпи и, пригнувшись, понеслась к Андрею. Из распоротой щеки и ссадине на виске текла кровь, левые рука и нога неестественно вывернулись, из плеча торчал жестяной осколок от раздолбанного настила крыши.
— Уходи, малыш, — пробормотал Дрон, облизнув запёкшиеся губы и мазнув по мне мутным взглядом. — Брось меня и беги.
Это было последнее, услышанное мной. После последовал удар по голове и яркая вспышка темноты. Отчаяние — первое, что я ощутила очнувшись. До слуха донёсся гулкий рокот движка допотопного грузовичка и глухой стон Андрея, лежащего рядом со мной в пыльном кузове, накрытым таким же пыльным брезентом.
Онемение в руках и ногах, перетянутых грубой верёвкой, режущий зуд на шее, скованной пенькой, соединённой узлами с обездвиженными конечностями. Малейшее движение доставляло боль, как и подскакивание автомобиля на неровностях дороги.
Жутко хотелось пить, принять обезболивающее и проснуться в другом, безопасном месте. Представить, что происходящее — дурной сон, а мы с командой вот-вот приземлимся на аэродроме военной базы, сбросим тяжёлое снаряжение, хлопнем друг друга по ладоням и разъедемся по своим норам.
— Дрон? — выдавила хриплый звук из пересушенного горла. — Ты как, любимый?
Вместо ответа раздался очередной стон и грохот железяк, плохо примотанных к борту кузова. Мне не хватило времени оценить серьёзность ранений Дрона, пока я стояла перед ним на коленях. Скорее всего несколько переломов, контузия, большая потеря крови. Помочь я ему не могла, но если бы успели парни…
Тогда я ещё надеялась на спасение с наименьшими потерями. Отребья пустыни больше всего ценили деньги и часто похищали людей ради выкупа. Им без разницы была принадлежность похищенных. Врачи, специалисты из строительных компаний, туристы, загулявшие военные. Каждый, способный принести материальную прибыль, входил в область торговой заинтересованности пустынников. День-два, но за нас должны были потребовать плату и вернуть домой.
Этой мыслью я себя и тешила, пока тряслась в грузовике. Не знаю, сколько и как далеко нас везли от места захвата, но по прибытии стояла густая, непроглядная ночь. Лишь благодаря отблескам от круглых фар сквозь черноту и лохмотья тента просматривались контуры приземистых строений, затерявшихся в море песка.