Без проблем пересекли Средиземное море и уже летели над Ливией
впритирочку к Египетской воздушке. Километрах в ста от аэродрома
нас встретил ливийский перехватчик, покачал крыльями, мол, следуйте
за мной. Впереди лежали горы. Я дал команду Гжегошу следовать
прежним курсом и снижаться. Надо было срочно избавиться от оружия.
Истребитель ушел вправо, а затем резко снизу вверх с поворотом
убедительно показал «следовать за ним». Гжегош устроил истерику и
требовал подчинения перехватчику. Мне пришлось в трех словах
объяснить, что за груз в «аннушке» и что нам грозит, если обнаружат
контрабанду. Мы все же подчинились команде истребителя. Но прежде,
прикидываясь дураками, продолжали снижаться, и когда долетели до
хребта, а терпеливый летун в очередной раз повторил маневр снизу
вверх и с поворотом, я открыл грузовой люк и сбросил ящики с
оружием. Потом мы послушно долетели до Джакбуба и сели на аэродром.
Несмотря на гуманитарный ордер и соответствующий груз, нас избили и
бросили в тюрягу. Скорее всего, пилот заметил маневр с ящиками и
доложил на землю. Хорошо, что не убили. Там с Гжегошем просидели
четыре года. Да-а-а… Долбаных четыре года. Ливийская тюрьма – это
совсем не российская. Никаких тебе нар, ни скамеек или столов, нас
ни разу не осматривал медик, и вообще, его там не было. Кто
больной, подыхал в корчах и муках. Благо, если уволакивали на
следующий день, а не оставляли гнить на несколько суток. Спали на
земле под узким навесом вдоль стены. Когда вставало солнце, а оно
там палит нещадно, зэки старались спрятаться в тень. Жались к
стенам и передвигались вместе с тенью. Не всем места хватало. Кто
не помещался, брал грязную тряпку и под ней укрывался от палящих
лучей. От ожогов это спасало, но не от жары и духоты. Воду давали
только вечером. Под конец дня несчастный едва волочил ноги.
Некоторые теряли сознание. До заката их не убирали, никто не
помогал и тем более не уступал место. Приходилось отвоевывать тень.
И так изо дня в день. Триста шестьдесят раз по четыре. Это там я
стал мускулистый и жилистый. Дрался почти каждый день. Для зэков
это стало почти забавой, с мордобоя начинать день. Охранники на
вышках делали на нас ставки. Гжегош сразу сдался. Он бы не выжил,
если бы не я. В лучшем случае сделали бы Наташей. В конце концов, у
меня стало неплохо получаться махать кулаками. Месяца через три для
двух русских всегда стало находиться местечко в тени. Там я бросил
курить. Не потому, что задумался о здоровье, просто нечего было. А
потом и начинать не стал. Ты бы тоже попробовал, что ли, - Андрей
посмотрел на меня. Увидел в зубах сигарету, хмыкнул, - ну да ладно,
твое дело.