Потом долго, когда он ушел, вспоминал этот свой порыв и хвалил
себя за смелость. И он ведь извинился. Всерьез воспринял мой
ультиматум и извинился.
- Прости, Михалыч. Просто мне жалко тебя стало. Ты весь поник,
голову повесил… засмотрелся на твою печаль. Ну да ладно, дело
прежде всего. Расскажи, как день прошел? Что с самолетом, когда на
крыло поднимишь?
- И ты туда же. Замучили вы меня со своим самолетом, - в
раздражении пробурчал я, и тут же начал подробный отчет, опуская
частности и мои унижения. Хотя Андрей порядком меня напугал, был
рад его видеть, вернее слышать. Во мне снова оживала надежда, и
несбыточный план, тлеющий в груди тусклым угольком, вновь
возгорелся пламенем.
- …сегодня топливную систему проверил, часть проводки
протестировал. Там все в порядке. Завтра точно докопаюсь, что с
движком, - докладывал я.
Андрей принес четыре пластиковые полулитровые бутылки с водой,
несколько банок с консервами, хлеб в вакууме, сушеные бананы. Мы
проболтали около двух часов. Напоследок Андрей научил меня
приглядываться и вынюхивать.
Ровно в восемь затрещал будильник. Сегодня специально встал
пораньше, чтобы успеть на завтрак в столовую. Обычно по утрам я не
ем, но вчерашнее событие, заставило изменить заведенный порядок.
Надеялся увидеть прекрасную незнакомку и вновь испытать сладостное
томление. Специально сделал крюк, чтобы пройти мимо заветного окна.
С трепещущим сердцем, бросая робкие взгляды, замедлил шаг перед
палисадником. Но ничего кроме темноты за белым кружевом не увидел.
С досадой и в то же время с надеждой на следующий раз, зашел в
столовую, сел за столик с видом на окно. Обернулся, беглым взглядом
окинул шамкающую публику. Ни Яхо, ни Шурума среди посетителей не
было.
Без аппетита выпил холодный чай с галетами, поклевал ячневой
каши, запил таблетку и с дурным настроением отправился в ангар. Мне
пришлось прождать около часа, прежде чем появились горе - авиаторы.
Они шли со стороны Халинской улицы. Шли молча. Я заметил, они мало
общались между собой. Хотя и держались вместе, чувствовалась между
ними какая-то разобщенность.
- Зырь, Яхо, балдатень, уже здесь, - услышал я вместо
приветствия. Яхо безынтересно взглянул на меня, словно на кочку,
ничего не сказал.
- Здрасте, - тихо проговорил я.
- Ну, а дальше? - повысил голос Шурум. Снедаемый стыдом я
промямлил, - Ваше Величество.