Мотор взревел и одновинтовой желтый «Слинг» с зеленой полосой по
борту вырулил через распахнутые ворота в ограждении на шоссе. Резво
побежал по асфальту, а разогнавшись, плавно оторвался от «взлетной
полосы». За всем этим я наблюдал через щель в воротах, запертый в
ангаре с ЛАшкой наедине.
Трудно представить, что Шурум оставил дверь в диспетчерскую
открытой, но я все же проверил - закрыта. Зато другая, немного
дальше по коридору, оказалась не запертой и вела в душевую. Из-под
мутного белесого плафона, словно сквозь молоко, светило несколько
светодиодов. В помещении два на три метра размещались душевая
кабина из нержавейки с большой круглой лейкой под потолком и у
стены железная скамья. В углу валялись сырые тряпки, на зеленой
пластиковой сетке перед кабиной раскисла бумажная упаковка из-под
мыла. «Этой душевой меня соблазнял Шурум?», - промелькнуло в
голове. Обойдя все углы, куда мог просунуть нос и не найдя ничего
стоящего, я вернулся к самолету.
В тишине, без «помощников» работалось с настроением, гайки сами
откручивались и закручивались, ни одна, словно мои пальцы
намагничены не выпала из рук. Все было отлично, даже начал, что-то
мурлыкать себе под нос, пока не послышался далекий рокот двигателя.
Я посмотрел на часы. Два часа тишины и покоя пролетели, как пять
минут.
Гул приближался. Я быстро спустился по стремянки, подбежал к
воротам и припал глазом к щели. Самолет плавно зашел на посадку,
пробежался по асфальтированной дороге и остановился в ста метрах от
ангара. Первым на крыло выбрался Шурум, легко спрыгнул на землю,
подкатил трап.
С трудом Яхо выкарабкался из тесной кабины. Он держал саквояж из
светло - коричневой кожи. Лестница под ним шаталась и трещала.Через
минуту они шли к ангару и о чем-то спорили. Они напомнили мне
Киплинговских Шер - Хана и Табаки.
К тому моменту, когда открылась дверь я уже крутил гайки.
Авиаторы зашли в диспетчерскую, плотно закрыли за собой дверь.
Через минуту в колонках зазвучала громобойная музыка.
Я искоса поглядывал сквозь витражное окно и работал ключом.
Шурум метался по комнате, играл лицом, яро жестикулировал и
непрестанно о чем-то говорил. Яхо воткнулся в свое кресло и изредка
мотал головой. В чем молодой хотел переубедить здоровяка, для меня
осталось тайной. Через десять минут они успокоились и день потек
под копирку предыдущего.