Порой жалел, что у меня были таблетки. Может, боль, как
когда-то, оторвала бы от бутылки. Или язва доконала. Я не в силах
бороться, мой дух сломлен. Я опустошен, выхолощен, как лоскут,
зацепившийся за куст у дороги. За долгие годы выгорел на солнце,
потерял цвет, впитал дорожную пыль, обтрепался ветром, стал тонким,
хрупким.
Я затушил окурок в банке из-под горошка, пошатываясь, побрел на
кухню. За столом сидел Андрей, крутил во рту зубочистку и листал
журнал. Я почему-то не удивился ему, пробурчал: «Привет», и,
раскачиваемый несуществующими ветрами,прошаркал к столу. Он кивнул,
пододвинул мне стакан с водой. Я обхватил его трясущейся пятерней и
порывистыми жадными глотками выхлебал. Храня молчание, Андрей
вытащил из кармана потрепанный кластер с таблетками, выдавил одну и
снова наполнил стакан из канистры. Я не стал спрашивать, что за
лекарство, проглотил и не поморщился.
Избегал встречаться с ним глазами. За вчерашнее непотребство, за
сегодняшний полураспад испытывал душевную и физическую боль. В
гробовой тишине я развернулся и по раскачивающейся палубе,
придерживаясь за стены, направился в туалет. Сделал мокрое дело в
растрескавшуюся пожелтевшую раковину, под которой стояло вонючее
помойное ведро. После чего сполоснул лицо теплой застоялой водой из
умывальника. Не вытираясь, посмотрелся в заляпанное зеркало с
потеками и отслоившейся по краям амальгамой. На меня глянул жалкий
неопрятный, с опухшей губой, взъерошенный, отекший, с тенями под
скулами и в глазницах, с пятидневной щетиной алкаш.
Подрагивающей рукой взял с полки расческу с выломанными зубьями
и програбил грязные, тронутые сединой волосы. Обтерся серым
полотенцем и еще несколько минут стоял перед зеркалом, не решаясь
пройти на кухню. Я вдруг подумал, а на самом ли деле был Андрей? Он
все время молчит, как, вообще, оказался в квартире, откуда у него
таблетки? Пришел со своей канистрой… От этих мыслей меня окатило
кипятком, в голове задребезжала мыслишка: «Неужели она меня
все-таки настигла. Чертова белка».
Придерживаясь стены, я осторожно одним глазом выглянул из-за
косяка, посмотрел через сумрачный коридор на кухню.
- Ну ты как, Михалыч? Башка в хлам? - Андрей обернулся на
меня.
Я кивнул, вышел из уборной.
- Хлебнул, брат, ты вчера лишнего. Но, надо признать, у тебя был
повод.